Венецианская маска. Книга 2 - Розалинда Лейкер

Проследовав через зал Буссола, лишь на мгновение задержался у встроенного в стену ящика, каких много было в этом дворце, так же, впрочем, как и во всей Венеции. Они в обиходе назывались «Пасти льва», потому что каждый из них украшала резная разверстая пасть львицы, очень напоминавшая угрюмое, с кустистыми нахмуренными бровями лицо человека, сурово взиравшего на всех, кто останавливался перед ним. Сверху имелась надпись, призывавшая бросать сюда тайные доносы на всех заговорщиков — традиция, существовавшая вот уже пять сотен лет. На большинстве писем подписей трех свидетелей не было. Хотя эта своеобразная почта ныне уже не пользовалась такой популярностью, как прежде, она все же представляла собой весьма удобное средство доносительства о всякого рода актах, могущих представлять угрозу для государства и апеллирования к Государственным Судьям. Филиппо опустил письмо — донос на Доменико Торризи — прямо в злобную пасть львицы и продолжил свой путь.

Те, кому письмо адресовывалось, вначале скептически оценили полученную информацию, поскольку под ней, среди других, стояла и подпись заклятого врага Торризи — Филиппо Челано, но в таких случаях всегда проводилось тщательное расследование, и данное письмо не явилось исключением. Государственная измена считалась тягчайшим преступлением в Венецианской республике, и за это поплатился головой даже один из дожей. Судьи начали свою кропотливую работу. В первую очередь допрашивались те, кто ставил свои подписи под этим документом, и то, что выяснилось, явилось достаточным основанием, чтобы обратиться за советом к самому дожу.

Однажды Доменико собирался уходить из Дворца дожей, когда к нему уже в вестибюле подошел его довольно близкий знакомый, дворянин. Доменико радушно приветствовал его.

— Как ваши дела, синьор Бучелло? Какие новости? Может, проводите меня немного, а то я тороплюсь домой. Встреча здесь явно затянулась.

— Да, я готов проводить вас. Только пойдемте, пожалуйста, вон туда, — и он махнул рукой в направлении Дворца Главного инквизитора.

— Да, но мне не туда и…

— Полагаю, что сегодня именно туда.

Доменико не сразу понял, что дело достаточно серьезное. Он молча кивнул, и они, не разговаривая, подошли к огромной двери, которая, словно по волшебству, распахнулась перед ними. Оба тут же оказались в просторном помещении с обитыми тисненой позолоченной кожей стенами. Вместе с Главным инквизитором за столом восседал и государственный судья. Оба — мрачнее тучи.

— Что все это значит, синьоры? — ледяным тоном спросил Доменико.

Инквизитор поднялся из-за стола.

— Ставлю вас в известность, что вы выведены из состава Сената, кроме того, по распоряжению дожа все ваши действия, вся ваша политическая карьера подвергается тщательному расследованию. По-прежнему вы пока свободный гражданин, и мы просим лишь сообщать о всех своих перемещениях внутри Республики, но ни в коем случае не покидать ее пределы.

— Даю слово преданного венецианца, — ответил Доменико, стараясь ничем не выдать своей обеспокоенности. Он не стал задавать никаких вопросов, поскольку был уверен, что закон справедлив, и все рано или поздно выяснится. Поклонившись, он направился к двери, которая тут же снова распахнулась перед ним. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, вспомнив о сотнях и тысячах тех, перед которыми эти двери так и не распахнулись.

Когда он сообщил, что с ним произошло, Мариэтте, та не на шутку расстроилась. Доменико попытался успокоить ее.

— Пока что мне не предъявлено никаких обвинений, и все это вполне может оказаться лишь недоразумением. В качестве превентивных мер я уже провел несколько консультаций с юристами, моими коллегами и друзьями.

— Ведь я же пыталась предостеречь тебя. Боже, как Элена умоляла убедить тебя в том, что это может произойти!

— Я помню.

— Инициатор всего этого — Филиппо!

— Это неизвестно. Я готов с этим согласиться, но нам не следует пока торопиться с выводами. По-видимому, расследование займет несколько недель. Заберем с собой Елизавету и отправимся на нашу виллу, в деревню.

Мариэтта с радостью согласилась, ей нравилось бывать там.

Шесть недель они провели в полной безмятежности на вилле и за это время стали ближе друг другу, чем когда-либо раньше за все предыдущее время их супружества. Но однажды, вернувшись с прогулки, Мариэтта отправилась к себе наверх, чтобы переодеться, и услышала доносившиеся снизу голоса. Кто-то пожаловал к ним. Взглянув в зеркало и машинально поправив прическу, она спустилась в вестибюль приветствовать их, полагая, что это гости. Но, едва завидев трех официальных представителей в сопровождении двух вооруженных охранников, она замерла.

— Синьор Торризи, — в напыщенно-торжественной манере обратился к Доменико старший по должности чиновник. — Именем дожа и Венецианской республики я должен арестовать вас по обвинению в государственной измене!

У Мариэтты вырвался сдавленный вскрик, и она бросилась к мужу, повиснув на его руке. Доменико молчал. Он никогда не мог предположить, что ему когда-нибудь будет предъявлено такое чудовищное обвинение, хотя допускал, что некоторые его радикальные высказывания дошли до самых высоких сфер, за них был готов отчитаться на любом уровне и доказать, что они, не более чем проявление тревоги за судьбу Республики, но время для того, чтобы выступить открыто, еще не наступило. Не играло никакой роли, что инициатором этого являлся Филиппо. Доменико усматривал во всем этом стремление Филиппо отомстить за сделанное Антонио — его родным братом. Но государственная измена! Мариэтта безмолвствовала, по тому, как она дрожала, прижавшись к нему, он понимал, каково ей сейчас, и взял ее руку в свою.

— Я должен быть в Венеции и рассеять эти беспочвенные, абсурдные обвинения, — заявил он.

Доменико и чиновник обменялись поклонами. Затем ему было позволено на несколько минут остаться наедине с Мариэттой, пока их слуги были заняты упаковкой самого необходимого. Доменико, подойдя к ящичку, извлек оттуда снабженный печатью документ.

— Слушай внимательно, Мариэтта. Этот документ наделяет тебя полным правом вести дела дома Торризи на период моего отсутствия. Я предпочел заблаговременно составить его, но лишь на всякий случай, ибо никогда не думал, что он понадобится мне так скоро. Сейчас я хочу, чтобы ты тотчас же отправилась во дворец.

— Все сделаю так, как ты велишь.

— Ты должна рассчитывать, что суд может затянуться.

— А почему, если ты — невиновен?

— Потому, что это дело рук Филиппо, а также его приспешников, теперь я уже нисколько не сомневаюсь. Он сплел вокруг моего имени целую паутину лжи, обзавелся целой толпой лжесвидетелей, которые наверняка сумеют убедить суд и Совет Десяти, в конце концов, они будут вынуждены принять решение о моей виновности.

— Я смогу навещать тебя?

— Думаю, что да. Впрочем, ввиду серьезности обвинения может быть и запрещено. Мариэтта, сохрани всю свою выдержку, а в том, что она у тебя есть, я не сомневаюсь.