Владимир Этуш. Старый знакомый - Елена Евгеньевна Этуш

И еще хотелось бы отметить, что идея рассказа – человек не механизм, а несравненно более сложное явление жизни – доносится Вами до зрителя как будто непосредственно, без какого бы то ни было нажима, вследствие высокого актерского мастерства.

В искусстве нет предела совершенству. Можем лишь пожелать Вам дальнейшего подъема по пути Вашей благородной театральной работы.

31.12.1969».

«Большое Вам спасибо за “Клоуна”, Артиста и Человека с большой буквы. Спасибо Вам за Ваш талант, несущий людям радость и торжество прекрасного.

30.10.1969».

«Милый моему сердцу Этуш. Давно являюсь поклонником Вашего таланта, но две последние работы пленили меня окончательно – они гениальны. Я далек от сентиментальности, видел много отличных актеров, но такого правдивого и тонкого артиста я еще не встречал.

13.04.1977».

Но прошли годы. Как говорил мой персонаж, стоматолог Шпак: «Все, что нажито непосильным трудом…» Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: сыграл ли я в жизни то, что хотел сыграть?

Трудно сказать. Были любимые спектакли и любимые фильмы. Любимых спектаклей значительно больше… В кино, наверное, много не доиграл, ведь среди знаменитых моих киногероев зрители называют, как правило, не больше пяти. В театре были свои взлеты и, так сказать, временные трудности. Но всегда театр доставлял счастье. Так что, оглядываясь назад… Хотя зачем оглядываться?

В начале своей актерской карьеры мне очень трудно было освободиться от зажатости, и, как правило, сдачу спектакля художественному совету я проваливал. Так было. У меня был большой пиетет перед старшими товарищами, которые составляли этот художественный совет, и поскольку я боялся, то всегда чего-то не добирал в своих возможностях.

В спектакле «Мещанин во дворянстве» меня снимали с роли, потому что я не мог на худсовете ее должным образом показать. Это те комплексы, которые существуют у каждого человека, и они, к сожалению, в самом начале моего пути переходили на профессию. И я смертельно боялся сдачи спектакля художественному совету. Ведь у каждого человека есть свои недостатки, о которых он знает. У меня тоже были свои недостатки, и я о них знал, и когда выходил на показ, то работала не моя актерская сущность, а вот эти комплексы, которые меня зажимали.

Но мне помог случай. Это было в Сочи. Театр был там на гастролях, и в Сочинском театре был показ художественному совету. Почему-то это было в выходной день театра, и я почему-то должен быть взять к себе в номер парик и плащ. Я очень волновался. Я вышел из номера и понял, что я забыл парик. Без парика нельзя. Я вернулся. Поплевал через плечо, как надо, посмотрел в зеркало. Туда повернулся, сюда повернулся и пошел. И когда я вышел, то вспомнил, что забыл плащ. Ну, два раза возвращаться – это уже точно провал. Но без плаща я играть не мог. Я вернулся второй раз. Опять поплевал и туда, и сюда, и во все стороны. Вышел… И оказалось, что я лак забыл, которым приклеивают парик. И я вернулся в третий раз. И вот эти три раза абсолютно перевернули мою психологию. Я обреченно подумал, что эти люди из художественного совета, которых я так боялся, придут смотреть на заведомо провалившегося артиста, и никакой ответственности внутри я уже не чувствовал. И вышел совершенно безответно, понимая, что меня точно с роли снимут, а поскольку эта ответственность у меня ушла, у меня появился юмор. И вдруг какой-то отклик я почувствовал в зрительном зале, и закончил я под аплодисменты этого художественного совета. И таким образом я сдал эту роль. И это одна из лучших моих ролей.

В Театре Вахтангова в то время можно было купить по льготам такие машины, которые отслужили свой срок в промышленности, на предприятиях. И вот одна машина была дана нам на двоих с Ульяновым, и мы на спичках разыграли. Я, помню, зашел в гримуборную, смотрю – лежит спичка. Вот бы, думаю, взять эту спичку и разыграть машину с Мишкой! Мы взяли, тянули жребий, и я выиграл. И ездил потом долгое время на этой машине. Однажды на шоссе, прямо во время движения, у нее открылся капот. И вдруг я слепой, не вижу дороги и не понимаю, в чем дело.

А потом, уже на другой машине, мы с моей женой Леной ехали на дачу, и не вписался я в этот поворот, и мы вылетели в кювет. Машина перевернулась. Мы остались живы. А сломанная ключица у меня так и осталась торчать. А у нее шрам на лбу. Захочешь, а не забудешь.

Владимир Этуш. Училище

Этические принципы основателя нашего театра Евгения Багратионовича питались дружбой с Сулержицким и были замешаны на толстовстве, на нравственной и гуманистической индийской философии. А Вахтангова-педагога интересовала, прежде всего, духовная сущность каждого студийца, ключ к раскрытию которой он подбирал очень скрупулезно и индивидуально. И мы, считающие себя его последователями, стараемся создать в нашем училище такую атмосферу, которая бы стимулировала творчество и развивала положительные личностные качества студента.

Я начал преподавать уже на четвертом курсе училища. Думаю, что это желание пришло совершенно естественно, от склада моего характера – все студенческие работы, которые я видел, мне до конца не нравились. Внутренне я всегда сочинял и создавал свой вариант и готов был претворить его в жизнь.

Изначально Училищем имени Б. В. Щукина руководил Б. Е. Захава. Он был един во всех ипостасях. Только по хозяйственной части у него был помощник. А по организационно-творческим структурам был Захава – и все.

Потом появились художественные руководители курсов. Первыми руководителями стали Вера Константиновна Львова, Леонид Моисеевич Шихматов, Анна Алексеевна Орочко. Они руководили обычно из курса в курс: один выпускали и сразу же набирали следующий. В разные годы руководили курсами Владимир Иванович Москвин, Елена Дмитриевна Понсова, Дина Андреевна Андреева, Цецилия Львовна Мансурова, Елизавета Георгиевна Алексеева, Татьяна Митрофановна Шухмина, Иосиф Матвеевич Рапопорт. Разумеется, каждый из них, исповедуя в целом художественные принципы Вахтангова, работал согласно своей творческой индивидуальности.

Андреева и Алексеева были сторонниками абсолютной правды существования на сцене. Дина Андреевна Андреева – с некоторой долей эксцентрики, а Елизавета Георгиевна Алексеева требовала только суть. И это была действительно настоящая правда. Алексеева была сестрой Бориса Георгиевича Добронравова, одного из лучших актеров Художественного театра второго поколения, и это обстоятельство не могло не оказывать