Блюз мертвых птиц - Джеймс Ли Берк

Элис Веренхаус жила в старом квартале неподалеку от Магазин-стрит, на окраине Гарден-Дистрикт, в квартале, навевавшем мысли об аристократической бедности, которая стала характерной для Нового Орлеана середины двадцатого века. Даже после «Катрины» вековые дубы достигали громадных размеров, их гигантские корни поднимали тротуары, разрушали бордюры и закрывали дома от солнца практически двадцать четыре часа в сутки. Но постепенно та культура, которая определила этот город, хорошая она или плохая, улетучилась из квартала Элис, а на смену ей пришли решетки на окнах офисов и домов и всепроникающий страх, временами обоснованный, что те два или три подростка, играющие в баскетбол вниз по улице, могут оказаться монстрами из ваших худших кошмаров.

То ли из чувства гордости, то ли в знак отказа принимать обстоятельства своей жизни, Элис не устанавливала сигнализацию в своем доме и не прятала окна за решетками, призванными имитировать произведения искусных испанских кузнецов, которые были частью традиционной архитектуры Нового Орлеана. Она пешком ходила на службы в церковь, а на работу добиралась на трамвае. Покупки она делала по ночам в продуктовом магазине, расположенном за три квартала от ее дома, и сама катила сумку на колесиках до дома, не без труда преодолевая хребты бетонных блоков, торчащие из тротуара. Однажды из темноты вынырнул мужчина и попытался сорвать у нее сумочку с плеча, на что мисс Элис отдубасила его по голове баклажаном, который еще и бросила ему вслед, когда неудачливый грабитель спешно ретировался вниз по улице.

Друзей у нее было немного. Ее дни в обители были наполнены желчью, депрессией и горьким осознанием того, что изолированность и одиночество всегда будут ее уделом. Тем более иронично, что первый луч света в темном царстве своей взрослой жизни Элис увидела в новой карьере секретаря при частном детективе — алкоголике, клиенты которого словно были списаны с персонажей Ада Данте. И ей приходилось делать вид, что ее глубоко оскорбляет их вульгарность и нарциссизм. Но приходили скучные дни, когда, глядя сквозь оконное стекло, Элис ловила себя на мысли о том, что ей хотелось бы, чтобы в двери офиса вошла обманутая жена, жаждущая крови, или вломился один из бежавших из-под залога бедняг Нига Роузвотера в поисках мирского отпущения грехов.

В эти минуты внутреннего созерцания секретарша Клета Персела задумывалась, а не прячется ли внутри нее язычник, скрытый под тонким слоем маскировки.

На следующий день после того, как детектив отправился в Новую Иберию заниматься своим новым офисом, к югу от города с моря неожиданно пришла гроза, принеся с собой соленый запах моря и ливень, затопивший улицы и наполнивший канализационные канавы и дворы вездесущей непотопляемой листвой. Когда Элис сошла с трамвая на Сент-Чарльз и пошла к Магазин-стрит, облака уже не могли сдерживать скопившееся в них электричество, и гром загромыхал над заливом, словно артиллерийская канонада. Воздух был свеж и прохладен, он отдавал корой деревьев, запахом напоминая воду, долго стоявшую в деревянной бочке. Ее наполнило необъяснимое предчувствие необычного вечера, как будто она вновь отправлялась в дом своего детства в Морган-сити, где грозовые облака над заливом каждый вечер устраивали световое шоу, где ветер сгибал пальмы на бульваре, а забавный мороженщик в белой кепке неспешно проезжал мимо на своем грузовичке по дороге в парк.

Элис поднялась на веранду своего маленького домика и открыла дверь, у которой ждал приглашения войти внутрь ее кот Седрик, похожий на желтую мохнатую тыкву с белыми лапками и звездой на морде, вечно оставлявший за собой мокрые пятна на столе и ни разу не получивший за это нагоняй. Подрезав хозяйку на входе, он незамедлительно атаковал свою миску, а она включила телевизор в гостиной, наполнивший дом звуками новостей и семьи, которой у нее никогда не было.

Мисс Веренхаус набрала в чайник воды и поставила его на газ, бросила замороженный ужин-полуфабрикат в микроволновку и глянула из окна на идущего вниз по аллее мужчину в плаще с капюшоном. У него были покатые плечи, руки в карманах, он шел и расплескивал лужи ногами в красных кроссовках, а затем исчез за струями дождя. Она взяла на руки кота, уложила его на одну руку и, играючи, схватила его за толстый пушистый хвост. «И чем ты тут занимался весь день, толстячок?» — игриво спросила Элис.

Седрик уперся ей в руку задними лапами, показывая, что не прочь попрыгать, но отчего-то передумал и юркнул из ее рук на стол, уставившись на окно, выходящее на аллею. Элис выглянула из окна и увидела соседа с виниловым мешком для мусора в руках, поднимающего крышку мусорного бака.

— Ты просто большой ребенок, Седрик, — проворчала Элис.

Она услышала «динь-динь» микроволновки, вытащила контейнер с полуфабрикатной телятиной, картофелем и горошком, сообразила себе чашку чая и села ужинать. Чуть позже она устроилась на кресле перед телевизором и уснула под звуки канала «История», даже не осознавая, что проваливается в сон.

Когда Элис проснулась, гроза уже ушла, и электрические всполохи бесшумно мерцали в облаках, на мгновения освещая деревья и лужи с плавающими листьями во дворе. Седрик возлегал на подоконнике заднего окна и заигрывал с каплей дождя, стекающей по стеклу. Затем кто-то покрутил механический звонок у входа. Она сняла цепочку и распахнула дверь, даже не удосужившись сначала проверить, кто к ней пожаловал.

Посетитель был чернокожим подростком, лет восемнадцати-девятнадцати, с козлиной бородкой, торчавшей из подбородка, словно проволока. Он было одет в черную куртку с капюшоном, висящим за спиной. Через москитную сетку Элис почувствовала запах немытого тела, нечищеных зубов и грязного белья. Под мышкой он держал картонную коробку без крышки.

— Чего тебе? — спросила она.

— Я продаю шоколадки для фонда «Мальчики города».

— А живешь ты где?

— В приходе Святого Бернарда.

Элис хотела взглянуть на его обувь, но нижняя панель москитной сетки закрывала ей обзор.

— Есть один белый, который собирает таких, как ты, в районах Нижней Девятки и привозит в кварталы типа моего. Вы платите ему по четыре доллара за каждую невозвращенную шоколадку, остальное принадлежит вам. Верно?

Похоже, он задумался о ее словах, глаза его на мгновение затуманились.

— Это для мальчиков из Фонда «Мальчики города».

— Я не могу дать тебе денег.

— Вы что, конфет не хотите?

— Ты работаешь на нечестного человека. Он использует детей для того, чтобы обманывать людей. Он отнимает у людей их веру в ближнего. Ты меня слушаешь?

— Да, мэм, — сказал он, поворачиваясь к улице и отрывая свой взгляд от ее глаз.

— Если тебе нужно в туалет, заходи. Если хочешь перекусить, что-нибудь соображу. Но тебе точно стоит порвать с тем человеком, на которого ты работаешь. Так ты хочешь зайти или нет?

Он покачал головой:

— Нет, мэм, не хотел вас беспокоить.

— Это ты был здесь на аллее недавно? Что у тебя за обувь?