Ни о чем не жалею - Даниэла Стил

— Ни в коем случае, мэм, — ответил Роберт снапускной торжественностью. — Во-первых, она косит, а во-вторых…Во-вторых, с такой фигурой, как у нее, нельзя носить открытые платья. Просто непонимаю, о чем думал Орловский, когда приглашал ее на вечеринку…

Тут они оба рассмеялись. Роберт был прирожденным дипломатом,и Марианне редко удавалось загнать его в угол своими каверзными вопросами. Таки сейчас он подтвердил свою лояльность жене и в то же время не погрешил противистины. Огромные зеленые глаза Джейни действительно были с легкой косинкой,которая, впрочем, ничуть ее не портила. Что касалось слишком откровенногоплатья, то и здесь Роберт был прав: такое тело, как у нее, надо было прятатьпод самым толстым драпом, чтобы окружающие мужчины не посходили с ума.

Впрочем, на самого Роберта красавица-англичанкадействительно не произвела никакого впечатления. Его уже давно не интересовалникто, кроме его собственной жены. Роберт обожал Марианну, и ему былосовершенно наплевать на то, что она не может иметь детей. Сейчас ему хотелосьтолько одного — как можно скорее подняться с ней на второй этаж и запереться вспальне.

Примерно в это же самое время похожий разговор происходилмежду Элоизой и Джоном. Правда, здесь преобладали повышенные тона и, уж точно,совсем другие намерения.

— Знаешь, — едко сказала Элоиза, — в какой-томомент мне показалось, что сейчас ты начнешь ее раздевать.

Джон действительно весь вечер танцевал только с Джейни и таккрепко прижимался к ней, что это заметили все — в том числе и князь Орловский.Впрочем, самому Джону было решительно наплевать на произведенное впечатление.Еще до прихода гостей он совершил опустошительный набег на бар в кабинете,потом пил шампанское и мартини и вскоре вовсе перестал соображать, что делает.Впрочем, именно этого ему и хотелось больше всего.

Теперь Джон сидел на кровати, широко расставив ноги иопираясь на руки. Воротник его рубашки был расстегнут, «бабочка» съехалакуда-то к левому уху, а влажные светлые волосы (он вынужден был намочить головупод краном, чтобы прийти в себя) клином свешивались на лоб.

— Ради бога, Эл, пр… прекрати!.. — пробормоталДжон заплетающимся языком. — Я просто хотел быть вежливым. Джейни недавнов Штатах, и ей многое еще кажется чужим, странным. Я хотел, чтобы оначувствовала себя как дома…

— Как удачно… для тебя, — холодно произнеслаЭлоиза. — Если судить по тому, что вы практически целовались у всех на глазах,то тебе это удалось, мистер Гостеприимство. Ну а то, что у нее с плечасоскользнула бретелька и все увидели ее грудь, это, наверное, было простойслучайностью. Верно я говорю, Джон?..

Элоиза тоже выпила больше обычного, но, в отличие от Джона,продолжала держать себя в руках. Теперь она расхаживала по комнате из стороны всторону и нервно курила, презрительно поглядывая на пьяного мужа.

— Ничего мы не целовались, и ты это отличнознаешь, — возразил он. — Мы танс… танцевали.

— Пожалуй, ты прав, — неожиданно согласиласьЭлоиза. — Вы не целовались. Вы почти что трахались под музыку…

Она остановилась посреди комнаты и притопнула каблуком.

— Ты унизил меня перед моими друзьями, подонок! —прошипела она с неожиданной злобой. — И ты за это заплатишь!..

Как уже убедилась Габриэла, слова у ее матери никогда нерасходились с делами, однако Джон только громко фыркнул.

— Быть может, Эл, если бы ты не отказывалась спать сомной, мне бы и в голову не пришло танцевать подобным образом с первойпопавшейся… незнакомкой, — проговорил он и сразу же подумал, что на самомделе ему уже давно безразлично, спит с ним Элоиза или нет. Особенно послемерзких сцен избиения Габриэлы.

— Ты мерзавец! — выкрикнула Элоиза. —Отвратительный, мерзкий негодяй!

— На себя посмотри! — заорал в ответ Джон, и лицоего налилось темной кровью. Обычно он старался не повышать голоса, чтобыГабриэла не слышала их ссор, но сейчас он совершенно забыл о дочери. К счастью,на этот раз Габриэла действительно ничего не слышала. Она крепко спала.

— Ты пьян, Джон. — Элоиза подошла к мужу такблизко, как только осмелилась. Джон был в ярости, а все потому, что жена быласовершенно права: он действительно был не прочь отбить девчонку у ВладимираОрловского.

«И, пожалуй, еще не поздно, — подумал Джоннеожиданно. — А Элоиза?.. Что ж, плевать на нее…»

Его любовь к Элоизе остыла уже давно и окончательно, и онсчитал, что продолжать хранить ей верность только потому, что они состояли вбраке, было бы глупо.

Больше того, Элоиза заслуживала всяческого пренебрежения сего стороны уже тем, что была холодна с ним и жестока с дочерью. На этомосновании Джон считал, что ничем ей не обязан.

— Ты просто ублюдок, а она — шлюха, — заявилаЭлоиза, желая унизить и уязвить его. Но Джону было все равно, что она думалаили говорила, к тому же он был действительно пьян, сильно пьян. В эти минуты онненавидел свою жену, и она это почувствовала. И — из предосторожности —отступила на полшага назад.

— А ты — сука, мерзкая сука, Элоиза. Даже хуже…

И все об этом знают. В этом городе не найдется ни одногопорядочного мужчины, который бы захотел тебя.

На этот раз Элоиза решила не тратить слов. Вместо этого оначуть откинулась назад и с размаху влепила ему пощечину, вложив в это движениевсю свою силу.

Джон покачнулся и… неожиданно рассмеялся странным, лающимсмехом.

— Не трать силы зря, дорогая. Я тебе не Габриэла…

С этими словами он, не вставая с кровати, резко выбросилвперед правую руку и с такой силой ударил Элоизу кулаком в живот, что онапопятилась. Налетев на кресло, она потеряла равновесие и упала на пол, зацепивпо дороге журнальный столик, который свалился на нее.

Прежде чем Элоиза сумела встать, Джон быстро вышел изспальни, с грохотом захлопнув за собой дверь. На жену он даже не взглянул — емубыло все равно. Мысль о том, что Элоиза могла сильно удариться или что-нибудьсебе сломать, даже не пришла ему в голову. Впрочем, если бы это действительнобыло так, Джон только порадовался бы — он считал, что Элоиза этого заслуживала.

Она методично мучила их обоих: его самого и его маленькуюдевочку.

Выйдя из дома, Джон ненадолго остановился на ступенькахпарадного крыльца. Куда он пойдет сегодня ночью, пока не ясно. В этот часДжейни скорее всего была в постели с Орловским, поэтому к ней он поехать немог, хотя она и сообщила ему свой адрес. Но, кроме Джейни, существовали идругие девушки, которым Джон время от времени звонил. Среди них былипрофессиональные проститутки, к услугам которых он изредка прибегал; замужниедамы, которые бывали рады провести с ним вечерок; одинокие или разведенныеженщины, лелеявшие надежду, что Джон когда-нибудь оставит ради них «своюстерву». Много, много красоток были не прочь переспать с ним, и Джон не упускални одной возможности сходить налево. Почему бы, собственно, нет? В конце концов,каждая встреча с другой женщиной была его маленькой местью Элоизе.