Город темной магии - Магнус Флайт

Маленький человечек задумчиво посмотрел на женщину, после чего принял решение.

– Мисс Уэстон, – проговорил он, – в багажнике ваша сумка будет в полной безопасности. Петр вполне достоин доверия, а если вы будете таскать ее с собой, она вас обременит.

Сара запихнула обратно спортивную сумку, но оставила при себе ручную сумочку. Ничто не заставит ее расстаться с «Маком». Маленький человечек, подпрыгнув, ловко уцепился за верхушку откинутой крышки багажника и захлопнул ее.

– Сара Уэстон, – произнес он, поворачиваясь, – я оставляю вас на попечение Элеоноры Роланд, вашей соотечественницы, как вы, возможно, уже заметили. Она, как и вы, занимается наукой и, возможно, не настолько глупа, как выглядит. Хотя, возможно, наоборот, гораздо более глупа. Я вас оставляю немедленно, как мне и было указано.

Элеонору Роланд, по-видимому, нисколько не обеспокоил такой отзыв маленького человечка. Весело рассмеявшись, она протянула руку Саре. Рукопожатие у Элеоноры Роланд было крепким.

– У вас не было сложностей с вылетом? – спросила она. – Учитывая то, что случилось в Венеции, меры безопасности, должно быть, просто ужасные… Собачку той бедной девушки ведь так и не нашли! Что за мир!

– У меня отобрали зубную пасту, – ответила Сара, пытаясь сообразить, о чем говорит ее собеседница. Какая еще собачка?

– Так приятно, что к нам присоединяется еще одна молодая особа, – продолжила Элеонора.

– К нам? – переспросила Сара, глядя, как крошечный Николас ловко огибает кучку японских подростков-готов. Один из парней выхватил телефон и под смешки своих товарищей наставил его на удаляющуюся спину Пертузато.

– К нам, – подтвердила Элеонора, снова рассмеявшись. – К нашему ученому кружку. У нас ведь тут прямо как маленькая семья. Сейчас я покажу вам собор святого Вита – еще довольно рано, и большой толпы пока нет. Вы обязательно должны начать со святого Вита, он просто изумителен!.. Вторые ворота датируются тысяча шестьсот четырнадцатым годом. Видите, здесь наверху двуглавый орел Германской империи? Подлинное барокко, разумеется.

Вслед за Элеонорой Сара прошла во второй двор. Ну да, само собой, в Лобковицком дворце, с его огромной и разно-образной коллекцией, не могло не собраться множество специалистов.

– Вы тоже музыковед? – Сара чувствовала некоторое беспокойство от перспективы встретить толпу научных работников, которые, возможно, подвергнут сомнению ее компетентность. Она совсем не собиралась подтверждать свои профессиональные достоинства перед целым ученым племенем.

– О нет! – улыбнулась Элеонора. – Майлз связался со мной три месяца назад. Очевидно, он прочел мою книгу о женщинах-художницах семнадцатого века и предложил мне приехать и взглянуть на некоторые экспонаты здешней коллекции.

– А-а… здорово, – протянула Сара. Ее взгляд упал на нечто похожее на гигантскую железную птичью клетку, установленную посредине второго двора. – Я и не знала, что в семнадцатом веке были женщины-художницы.

– Книга очень небольшая, – со вздохом признала Элеонора. – Собственно, именно поэтому все это так меня взволновало: дело в том, что тут обнаружили целый склад портретов, написанных некой княгиней Эрнестиной Нассау-Зигенской, она была тещей третьего князя Лобковица. Для любительского уровня она рисовала очень неплохо. Главное, я первая застолбила на нее права, так что мне это очень на руку… А вам, я слышала, достался лакомый кусок. Бетховен!.. Оглянитесь, прямо позади вас часовня Святого Креста – на самом деле там сейчас театральная касса. Наш неустрашимый предводитель хлопочет, чтобы нам выдали пропуска на бесплатное посещение таких мест. Но это еще в будущем, а пока что мы должны платить свои кроны, как и все прочие немытые мужланы… Это Новый королевский дворец, он закрыт для публики. Фонтан был установлен в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году. Сооружения построили прямо поверх засыпанного рва, можете себе представить?

– Кто такой ваш неустрашимый предводитель? – спросила Сара, немного отставая, чтобы получше разглядеть птичью клетку возле фонтана. – Это… э-э, Николас Пертузато?

– Майлз Вульфман, – поправила Элеонора. – Управляющий коллекцией. Абсолютно все проходит через него, и он знает все, что касается коллекции… да и вообще все! Он тоже американец, очень милый. Вам понравится с ним работать.

Сара поглядела внутрь железной клетки – как выяснилось, она была воздвигнута над восьмиугольным отверстием в мостовой.

– Там колодец, – пояснила Элеонора, – начала восемнадцатого века. А эта штуковина, сама клетка, работы неизвестного автора. Ничего особенно интересного. Но погодите, сейчас вы увидите кое-что действительно захватывающее!

Вслед за своим гидом Сара пересекла двор, прошла через арку Нового королевского дворца – и перед ней воздвиглась громада кафедрального собора святого Вита.

– Ух ты, – вырвалось у Сары.

Элеонора продолжала щебетать, рассказывая об истории собора, Сара слушала ее краем уха. Она почти ничего не понимала в архитектуре, однако ее впечатлили огромные размеры здания.

– На мозаиках по бокам центральной арки изображены Карл Четвертый и его жена, Елизавета Померанская. Говорят, Елизавета могла согнуть меч голыми руками… Замечательно! Очереди нет, и мы можем сразу проскользнуть внутрь.

Они вошли в собор. Внутри столпились туристы, однако пространство собора было огромным и восхитительно прохладным: солнечные лучи пронизывали неф, просачиваясь сквозь громадные витражные окна. Конечно, религия – весьма сомнительный подарок от наших предков, подумала Сара, задрав голову, но обертка у него действительно потрясающая!

В храме было трудно сосредоточиться на чем-то одном.

– Я прихожу сюда чуть ли не каждый день, – трещала Элеонора. – Красота не может надоесть! Впечатляет, верно? Романский стиль, готика, неоготика, барокко… старый добрый девятнадцатый век тоже внес свой вклад. Витражи спонсировались банкирами и страховыми компаниями, представляете? А в левом окне – как раз витраж работы Альфонса Мухи!

Сара следовала за Элеонорой, подавляя желание крикнуть, чтобы проверить здешнюю акустику. Она не поняла, что именно чешско-моравский живописец Муха пытался изобразить: ее познания в агиографии – изучении жития святых – были расплывчатыми, но голубые и зеленые стекла выглядели симпатично.

– Вы давно в Праге? – тихо поинтересовалась Сара.

– Месяц, – отозвалась Элеонора. – Эрнестина написала много полотен, ее произведений хватило на целый выставочный зал. Но сперва надо найти средства, чтобы их реставрировать: сейчас они в плачевном состоянии. Я просто безумно влюблена во всех своих дам! Подождите, скоро сами увидите!

– Если вы здесь уже месяц, то вы наверняка встречались с профессором Щербатским, – проговорила Сара.

– Какая трагедия, – Элеонора понизила голос. – Мы были потрясены. Как жаль, что мне не выдалось возможности узнать его получше! Майлз отзывался о нем очень высоко. Насколько я понимаю, они были хорошими друзьями. Вы ведь учились у профессора, не так ли?