Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

— по 20 и 18 прислужниц — по 8 милиарисиев. Это были именно дары, а не «слебное», предусмотренное договорами Олега и Игоря, так как странным кажется, чтобы «слебное» специально записывалось в церемониал и чтобы его подносили Ольге на золотом, украшенном дорогими камнями, блюде.

На этом первая аудиенция кончилась. Второй прием Ольги Константином Багрянородным состоялся только 18 октября, в воскресенье. Обед был дан в Золотой палате, «и сел царь с Руссами, и опять был дан другой обед в пентакувуклии св. Павла и села государыня с багрянородными детьми ее, невесткою и княгинею…». После обеда Ольге и всей ее свите опять были вручены денежные дары, на этот раз несколько меньшие, нежели при первом приеме[541].

Когда уехала Ольга и с какими результатами, о чем беседовала она с императором, мы не знаем. Но, очевидно, ее поездка не привела к ожидаемым результатам.

Обращает на себя внимание сам прием Ольги. Хотя Скилица — Кедрин сообщает, что Ольгу принимали с большим почетом, тем не менее она ожидала иного, и горечь ее разочарования отразилась в летописном рассказе. Ольгу и ее свиту принимали и одаривали как послов, очень важных, но все же только послов. В частности, незадолго до приезда Ольги в Константинополь было принято посольство сирийских правителей — Гамданидов. Прием его ничем, по сути дела, не отличался от приема Ольги, за исключением того, что Ольга как «игемона и архонтисса» была избавлена от поклонов и челобития императору, которое требовалось от других послов.

Это не могло не стать известным Ольге и глубоко ее задело. Обидным было и длительное и томительное ожидание первой, а затем и второй аудиенции. Посольство Ольги, по-видимому, не привело ни к каким результатам и в отношении реализации тех планов в области расширения торговли Руси с Византией, и в улучшении положения русских купцов в Византии, в деле укрепления русско-византийского союза и учреждения христианской церкви на Руси, реализация которых была целью путешествия Ольги в Византию. Быть может, Ольга обращалась к императору и с просьбой дать какие-либо атрибуты царской власти: одежды, короны, украшения, с просьбой, которая вполне понятна, если учесть то, что мы говорили в отношении Игоря, утвердившего свою власть там, где недавно еще правили наместники императора. Для того чтобы укрепить свое влияние в землях, где еще недавно высшей властью была власть императора Византии, киевский князь стремился подчеркнуть, что он — прямой преемник императора, и доказать это наличием у него императорских инсигний. Но эти просьбы Константин Багрянородный называл неприличными, неуместными и дерзкими.

Итак, миссия Ольги кончилась ничем. И единственным следом ее явилось «блюдо велико злато служебное Ольги руской, когда взяла дань (подарки? — В.М.), ходивши ко Царюграду… во блюде же камень драгий, на том же камени написан Христос… у того же блюда все по верхови жемчюгом учинено…[542] Это блюдо видел Антоний на рубеже XII и XIII вв. при своем посещении Константинополя.

Как мы видим, Константин Багрянородный, вопреки рассказу летописца, ничего не говорил о крещении Ольги в Константинополе, хотя такое событие вряд ли ускользнуло бы от его взгляда ученого и государственного деятеля. Но не надо забывать того, что сочинение Константина Багрянородного «De cerimoniis aulae Byzantinae» носит специфический характер и посвящено изложению царского чина. Дать историю дипломатических отношений оно не ставило своей целью, и поэтому в той части своих сочинений, где Константин Багрянородный говорит о приемах и церемониях, он мог и не написать ничего о крещении Ольги.

Быть может, мы могли бы пройти мимо рассказа летописца о крещении Ольги в Константинополе, если бы прямое указание на это событие не имело места в других источниках. Современник императора Оттона I и его хронист, так называемый «Продолжатель Регинона», сообщает, как в 959 г. «пришли к королю (Оттону I. — В.М.), как после оказалось лживым образом, — послы Елены, королевы Ругов, которая при Константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников».

Что Елена («Helenae reginae Rugorum») — Ольга, а руги — русские, — это несомненно. Еленой именуют Ольгу по крещении русские «Жития» и «Похвалы». В других западных хрониках говорится о послах русского народа («legati Russiae gentis»), о путешествии епископа Адальберта на Русь («presul Rusciae»).

В 960 г. на Русь уже готовился ехать епископ Либуций, но незадолго до намеченного срока он неожиданно умер. Тогда уже в 961 г. на Русь был отправлен другой епископ, Адальберт. Но и его миссия ни к чему не привела.

Возвратился назад Адальберт, поставленный в епископы Ругам, ибо не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел, что все его старания тщетны[543].

Если наша летопись связывает крещение Ольги с Константином, в царствование которого имела место миссия Ольги в Константинополь, то западноевропейские хроники указывают на царствование императора Романа II, сына Константина, как на время крещения Ольги в Константинополе. Но подмена одного имени другим не должна нас смущать, так как Константин Багрянородный умер в ноябре 959 г., и сейчас же вступил на престол Роман; одно имя в такой обстановке легко могло быть заменено другим. Важно отметить то, что западные хроники упорно называют местом крещения Ольги Константинополь, что подтверждает летописное сообщение. Заимствования тут быть не могло. Русские послы не могли выдумать такую версию и назвать свою княгиню Еленой, если этого не было в действительности. В.А. Пархоменко для объяснения показаний западных хроник выдвигает предположение о второй поездке Ольги в Константинополь, уже при Романе, которая закончилась крещением русской княгини.

Его точка зрения подверглась критике со стороны А.Е. Преснякова, считающего, что для такой концепции нет достаточных оснований и вторая поездка Ольги в Царьград является фантазией. Таким образом, вопрос остается нерешенным, и можно построить еще одну гипотезу, которая, перефразируя Преснякова, может быть не лучше, но и не хуже других. По-видимому, холодный прием, оказанный Ольге в Константинополе, объясняется тем, что принятие Ольгой христианства не привело к подчинению русских христиан Византийской церковью, а быть может, она не получила «полного крещения», т. е. епископского миропомазания. Обе стороны были взаимно недовольны друг другом. Поездка Ольги затянулась. Впоследствии, при Романе, она добилась «полного крещения», и ее поездка в Константинополь, принятие ею епископского миропомазания в западных хрониках смешались и слились воедино, и поэтому поездка Ольги в Константинополь и крещение ее оказались связаны с именем Романа.

Высказанное мной — только предположение, так как надежный вывод из разноречивых источников невозможен. Чем же вызвано посольство Ольги к Оттону? Нет никакого сомнения, что «вещая»