Волшебный корабль - Робин Хобб

Только незыблемая верность Моолкину помогла Шривер преодолеть страх. Она первой устремилась сквозь Доброловище следом за вожаком. Она видела, как начало подрагивать тело Сессурии: он приходил в себя. Шривер обратила внимание, как осторожно бывший мятежник отъединился от Моолкина.

— Я видел!.. — крикнул он тем, кто еще страшился и сомневался. — Я видел и понял, что Моолкин кругом прав! Я видел это в его памяти, а теперь мы снова это переживаем! Вперед! Вперед!..

И едва он умолк, как неведомая тень в самом деле обронила толику пищи. Она не билась и не пыталась уплыть, просто погружалась в пучину. Ее тотчас же схватили и сообща разорвали.

— Так что голодать не придется, — заверил своих спутников Моолкин. — А значит, задерживаться для рыбной ловли не стоит. Отбросьте сомнения и воззовите к самым своим глубинным воспоминаниям! За мной! За мной!..

Корабль тяжело взобрался на гребень волны. Его форштевень задрался так круто вверх, как будто он собирался вот-вот взмыть в небо, туда, где клубились и мчались куда-то рваные тучи. Волею Са, из этих туч хлестал ливень настолько свирепый, что воздух от воды отличить удавалось с трудом… Долго-долго Альтия видела перед собой только небо и ничего больше. А в следующий миг корабль перевалил гребень — и вот уже они стремглав катились вниз по длинному склону волны, прямо в темную пропасть, разверзавшуюся внизу. Казалось, вот сейчас он неминуемо врежется в противоположный водяной склон… И, конечно же, врезался, и зеленая вода промчалась по палубам. Сотрясение достигло мачты и поколебало ее, а с нею и рей, за который цеплялась Альтия. Потерявшие чувствительность пальцы порывались соскользнуть с холодной жесткой шкаторины[45]. Альтия что есть силы напрягла ноги, вдетые в перты[46], и это помогло ей удержаться. Корабль вновь содрогнулся, высвобождаясь от навалившейся тяжести. И, не сбавляя хода, полез на следующую водяную гору…

— Шевелись, Этт! — долетел снизу голос. С выбленки[47], щурясь против ветра и дождя, на нее смотрел Риллер. — У тебя все в порядке, малыш?

— Ага! — проорала она в ответ. — Я сейчас!

У нее действительно все было в порядке. Она просто замерзла, промокла и нечеловечески вымоталась. Остальные матросы уже спустились вниз по снастям, и лишь она чуток задержалась на рее — собраться с силами для непростого спуска вниз.

В самом начале ее вахты сделалось ясно, что приближается шторм, и капитан приказал взять паруса на гитовы[48]. Тут же полил дождь, а вскоре налетел бешеный ветер — не иначе задавшийся целью оторвать от снастей крохотные человеческие фигурки. А едва матросы справились с задачей и вернулись обратно на палубу, как последовал новый приказ: взять вторые рифы на марселях, а все остальные паруса — срочно убрать. Шторм по достоинству оценил усилия мореплавателей и разошелся вовсю. Матросы карабкались на ванты, точно муравьи, угодившие в воду и лезущие на куски плавучего мусора. Они брали рифы и сворачивали рвущиеся из рук паруса. Приказания следовали одно за другим, пока Альтия вовсе не утратила способности думать — просто двигалась и что-то делала во исполнение выкрикиваемых снизу команд. Руки словно сами собой сворачивали мокрую парусину, привычно завязывали узлы… Воистину на многое способно тело даже помимо разума, пришибленного усталостью и страхом. Руки и ноги уподобились хорошо обученным животным, продолжавшим сражаться за жизнь даже тогда, когда почти умолк хозяин-рассудок.

Альтия медленно начала спускаться по вантам — последняя из всех. Остальные обогнали ее и теперь, наверное, уже отогревались внизу. То, что Риллер озаботился хотя бы окликнуть «малыша» и спросить, все ли в порядке, выделяло его среди прочих. Альтия понятия не имела, с какой стати этот малый взялся за нею присматривать. Ее ответное чувство было сложной смесью благодарности и унижения.

Записавшись в команду, она поначалу из кожи вон лезла, стараясь выделиться. Рвала жилы, чтобы только исполнять любую работу лучше и быстрее других. Какое счастье было вновь оказаться в море, на палубе корабля!.. Однообразная еда, приготовленная из продуктов, не лучшим образом сохранявшихся. Теснота и непреходящая вонь в кубрике. Даже грубость тех, кого она отныне называла своими товарищами по команде… Альтия готова была примириться и со всем этим, и не только. Какая разница?… Она была в море. Она вкалывала наравне с другими матросами. А в конце плавания у нее будет на руках ярлычок-рекомендация с корабля. И она заставит Кайла им подавиться. Ох, тут-то она покажет ему!.. «Я верну Проказницу!» — пообещала она себе твердо. И принялась во всех подробностях изучать судно, на котором ей довелось нынче плавать.

Ей пришлось тяжко. Она была совершенно не знакома с такими кораблями. И задача еще усугублялась тем, что по части телосложения и физической силы Альтия, хоть лопни, не могла равняться с мужиками-матросами. Судно же было не привычное купеческое, а промысловое. И капитан не стремился совершать сколь возможно быстрые переходы из одного порта в другой, — он выделывал в море зигзаги, отыскивая добычу. Оттого и народу в команде было много больше, чем на «купцах». Здесь ведь приходилось не только ставить и убирать паруса — уйма рук требовалась для охоты, разделки и заготовки добытого мяса и жира. Соответственно, корабль был запружен людьми, и ни о какой чистоте не могло быть и речи. Альтия железно положила себе выучиться всему, чему надо, причем как можно быстрей. Но для того чтобы стать на этом провонявшем корабле-стервятнике лучшим матросом, одной решимости было мало. С другой стороны, с тех пор как она записалась в команду «Жнеца», сноровки да и выносливости у нее определено прибавилось. Но ее достижений определенно было недостаточно для того, чтобы, к примеру, отец, воскресни он здесь, мог бы не кривя душой назвать юнгу Этта «справным парнишкой»… Постепенно решимость и рвение Альтии сменились отчаянием. А потом и отчаяние угасло, придавленное постоянной усталостью. Теперь она просто боролась за выживание — день ото дня.

Она была на промысловике одним из трех юнг. Двоим другим — юным родственникам капитана — неизменно доставались поручения полегче. Они накрывали стол для капитана и старпома (а потом приканчивали излишки добротной еды). Их часто придавали в помощь корабельному коку, готовившему жратву для команды. Это последнее вселяло в душу Альтии самую черную зависть. Возиться на камбузе!.. Под палубой, куда не достигает яростная непогода! В тепле около печки!..