Тайны Древнего Лика - Алексей Корепанов

— Да уж… — уныло согласился Батлер. — И не к Рождеству.

— Бросьте, Алекс, не принимайте близко к сердцу. Ничего бы эти доказательства к истории не добавили. Нет такой науки — история, а есть обрывки разных слухов и записей этих слухов, и трактуются они, как кому заблагорассудится. «Жребий брошен!» А говорил ли такое Цезарь? «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает», — сказал Нерон и зарезался. — Доусон, прищурившись, взглянул на Батлера. — Ой ли? «Сим победиши» — очередная байка. Нам не дано знать, что и как там происходило на самом деле, потому что для этого надо там присутствовать. Да что там Нерон или Константин Великий! Посмотрите выпуски новостей на двух каналах — и сразу увидите разницу. Одно и то же событие преподносится то так, то этак. И это сейчас, Алекс, — а что же говорить о делах тысячелетней давности?… Никакой объективной картины нам никогда воссоздать не удастся. И никакие отдельные свидетельства не помогут.

Доусон вновь достал из кармана пачку «Нат Шерман», повертел в руках и, так и не вытащив сигарету, бросил на стол.

— Вот хотя бы, для примера, — продолжал он. — Нам известен бродячий философ-самоучка Иисус с учениками-апостолами. Бескорыстный странствующий проповедник, пытавшийся вдолбить людям новую — или старую — мораль… А откуда мы знаем, как там было на самом деле? Со слов Луки и Марка? А кто такие Лука и Марк? Кто такие Матфей с Иоанном? Что они писали — мемуары или фэнтези? А если Христос был не философом, а главарем шайки разбойников, и не проповедовал он, а грабил и убивал? Может быть, именно так оно и было, Алекс? И распяли его как разбойника, а Варавву отпустили, потому что именно Варавва и был безобидным проповедником со своими тараканами в голове…

— Ну, это вы передергиваете, Пол, — сказал Батлер, на шаг отступив от стола.

— Почему передергиваю? Не знаем мы ничего, Алекс, и не узнаем. Это я вам как историк говорю. Как представитель несуществующей науки. Да и что изменилось бы, даже притащи вы с Марса египетскую мумию? По-моему, ничего. Положили бы эту мумию в какой-нибудь «ангар восемнадцатъ», к инопланетным «летающим тарелкам» — и все. А вы хоть круглосуточно давайте интервью направо и налево — на официальную науку ваше красноречие никак не повлияет.

— Скептик вы, однако, — заметил Батлер.

Спорить ему не хотелось, самочувствие не располагало к спорам. Да и суждения Доусона были, в общем-то, ему созвучны, хотя сам он до такого радикализма никогда не доходил.

— Я не скептик, Алекс, я просто стараюсь смотреть на вещи реально. И я уже вышел из того возраста, когда верил, что любой ученый готов пожертвовать всем ради постижения истины. А если эта новая истина камня на камне не оставляет от его теории, на которой он сделал себе имя? И еще, Алекс, не в обиду вам будет сказано… Очень много у нас торопливых, делающих скоропалительные выводы, спешащих заявить о связях, которых на самом деле, возможно, и нет. Я не поучаю, не замечание делаю, а просто констатирую.

— Вы считаете, что вывод о связи марсиан с древними земными цивилизациями скоропалителен? — Батлер почувствовал легкое раздражение. — То есть это гениальный египетский ученый Имхотеп в третьем — или в каком там? — тысячелетии до Рождества Христова сконструировал и построил космический корабль и послал его на Марс с командой обученных рабов и с грузом мумий фараонов, дабы уберечь останки царственных особ от всяких земных передряг?

Доусон поднял палец.

— Вот! Сразу же принимаете в штыки. Потому что вам показалось — я покушаюсь на ваши воззрения, которые вы считаете единственно верными.

— Да я ведь собственными глазами видел…

— Не кипятитесь, Алекс, — успокаивающе сказал Доусон. — Я не собираюсь оспаривать то, чему есть подтверждение. Хотя оно и недосягаемо ни для нас, ни для, опять же, широкой публики. Я всего лишь имею в виду ваши слова насчет Сфинкса из Гизы и Сфинкса из Кидонии. Тут-то связь не только не очевидна, но, скорее всего, никакой связи и вовсе нет. Марсианский Сфинкс — это убежище. А египетский? Скульптура, не более того. То ли бог Хармахис, то ли чудовище Сфинга, что загадало загадку Эдипу… То ли его создали атланты, то ли египтяне… Не знаю, как вам, а мне по душе предположение о земной копии созвездия Льва. Хотя с не меньшей вероятностью может быть, что это вольное, скажем так, изображение того же упомянутого вами Имхотепа. Или фараона Хефрена-Хафры. Все зыбко, Алекс, все построено на песке… и, как говорил мудрый Экклезиаст, нет памяти о веках, что были прежде, да и о том, что будет, памяти тоже не останется. Вот уж действительно: суета сует — все суета! Не знаем и не узнаем…

— Так зачем же вы тогда ездите в экспедиции? — не выдержал Батлер. — Сидели бы дома да читали Экклезиаста.

Пол Доусон широко улыбнулся:

— Отвечу так же, как уже вам отвечал: просто мне интересно. Мне интересно, Алекс. Да, я ни в грош не ставлю историю как научную дисциплину, но мне интересно участвовать, если выражаться красиво, в поисках кусочков прошлого. Пусть даже потом эти кусочки никуда не лепятся. И не стоит раздражаться — я ведь не навязываю свое мнение. Просто захотелось поделиться, вы ведь человек неравнодушный ко всем этим вещам, вам ведь тоже интересно. Думаю, иначе вы не полетели бы на Марс. Только не говорите, что главным стимулом были деньги — не поверю.

Батлер прищурился:

— Что, по мозгам моим пробежались?

— Боже упаси, Алекс! Просто я чуть-чуть, как мне кажется, разбираюсь в людях. — Доусон помолчал, рассеянно покрутил чашку. — А знаете, что меня тревожит, Алекс? Вот мне — интересно, и вам тоже интересно. И многим другим. Мы пытаемся докопаться до истины, узнать что-то новое, мы в постоянных поисках, и пусть даже ищем мы, возможно, совсем не там и не то, — но ищем же! Да, нас, таких, относительно много, но наша доля, наш удельный вес в общем количестве населения планеты неуклонно падает. Тот же Имхотеп был единственным ученым, искателем истины, среди десяти тысяч человек — число беру совершенно условное. А сейчас в Египте, скажем, тысяча ученых — настоящих ученых, а не присосавшихся к науке! — но уже на сорок пять или там пятьдесят миллионов населения. Подавляющее большинство наших соплеменников-землян уже давно перешло из категории «человек разумный» в категорию «человек потребляющий», «хомо консуменс». Потребляющий хлеб свой насущный, товары, информацию… Юзер. Общество перешло в стадию глобальной дебилизации, и я не вижу, какая сила смогла бы вытащить его из этой стадии. Знаете, есть в исламе такое понятие: «райя». Скот. Стадо. Быдло. Это те, кто в хлеву, в болоте, кто никогда не дотянется до небес, кому даже в голову не придет хоть раз взглянуть на звездное небо и задуматься: откуда оно? Почему оно звездное? Голова у них только для того, чтобы есть. Кушать хлеб насущный. Тупые сериалы, рекламные ролики и триллеры — вершина их культурных устремлений, и вообще, телевизор — единственный их бог. Мы живем в эпоху всеобщего дебилизма, Алекс, и дальше будет еще хуже. Продолжится снижение интеллектуального потенциала, и наша техногенная цивилизация скончается. И вновь нагрянут Средние века, только бал будут править уже не белые, а черные и желтые…