Теория судного дня - Алексей Аникин

Лицо майора стало каким-то растерянным, нерешительно он начал поднимать руки.

- Да что я, предатель какой-то что ли… - все еще надеясь, что это какая-то ошибка, проговорил он, - Я же… хрр, ррр, рррагхх…

Внезапно его речь изменилась, вместо слов из голоса вырвался хрип, глаза потеряли осмысленное выражение. Голова откинулась назад, тело как не живое, согнулось пополам в обратную сторону. И тут же, разрывая бронированный скафандр, как гнилую фиброзу, из внутренностей Ламура наружу выскочило какое-то непонятное существо. Больше похожее на гигантское насекомое-палочника, с крюками-лезвиями вместо передних конечностей и маленькой треугольной головой с множеством фасеточных глаз, существо стряхнуло с себя тело майора, как чехол из человеческого мяса и оказалось снаружи.

Не ожидав подобного поворота, адмирал Ники на какую-то секунду застыл, как и все остальные бойцы на мостике – обернувшиеся на шум, они оторопели, увидев внезапную метаморфозу Ламура. Как будто в замедленном действии, существо повернуло свою насекомоподобную голову в сторону входа на мостик. В этот момент как раз входил дежурный псионик, вызванный приказом адмирала Ники. Мгновение – раздув ганглии по бокам головы, существо-Ламур выпустило струю жидкости в прямо в сторону вошедшего. Жидкость, под давлением пролетев расстояние в несколько метров почти мгновенно, плотно покрыла все весь скафандр псионика. Как будто от сильнейшей кислоты, броня начала стремительно плавиться, как и его лицо, на которого пала часть жидкости. Псионик дико закричал от невыносимой боли и ужаса, упав и корячась в судорогах на металлическом полу.

Этот ужасный крик и вид дергающегося тела, стремительно превращающегося в склизкое красно-бурое месиво, привел адмирала Ники в себя. Не теряя ни секунды, он выстрелил в насекомое-тварь. Но не попал – с нечеловеческой скоростью оно уклонилось от разряда бластера. А в горло адмирала уже летело одно из биотических лезвий, распрямляясь вместе с конечностью существа.

Часть 4.9 Судный День

«Стандартный» Т-6 «Молот» стоял в терминалах боевой крепости «Алая Роза Печали» среди точно таких же «Молотов». «Судьи» в основном использовали именно этот тип легких кораблей, его универсальность и усиленное бронирование корпуса давали широкие возможности для применения. «Молоты» хорошо себя зарекомендовали как в космическом бою, так и в качестве кораблей абордажа. Вооруженные 2 ракетами «Сталкер» с боеголовками «адское пламя» и 2 плазменными орудиями, эти корабли бесчисленное количество раз доказали свою надежность в различных боевых ситуациях.

Но кое-кто все равно считал, что и в этой боевой классике можно кое-что улучшить.

- Твою галактику, Йохо, опять ты за свое? – проворчал Гарник, найдя своего боевого товарища, как всегда копающимся где-то во внутренностях техотсека, - Вот тебе делать нечего. Работает – нефиг трогать!

- В смысле нефиг трогать! – раздался возмущенный голос где-то из глубины проводов и механизмов, - Если б не моя предусмотрительность, мы бы знатно прикурили на Такхае. Но я, как всегда, вытащил нас из адской задницы – я же говорил, нам надо больше ангаров. И вот! Не ну скажи, разве «Шипы» не пригодились? А?

- Ну «Шипы» допустим да, тут я не спорю, - вынужденно согласился Гарник, - Но тут-то они зачем? Места мало, это же не крейсер. Куда пихать их собрался, или что, ракеты свинтим? Мы же не штурмовики, зачем нам абордажные капсулы? Лучше может наоборот, как-нибудь сообразим еще парочку «Сталкеров» прикрутить? И то вернее будет.

В словах Гарника была своя логика. По спецификации их звено относилось к ударно-космическому, все трое ветеранов были пилотами, а не штурмовиками. По-хорошему, каждому из них полагался свой «Молот». Но из-за Битвы Судного Дня все возможные ресурсы были стянуты к L-3 сектора Гигер-Рэд, где располагались Врата, и количество свободных кораблей у флота Белой Звезды было очень ограничено.

- Что бы ты еще понимал в тонком искусстве настройки корабля! – пафосно возразил Йохо, все еще не показываясь из глубины глубин, гремя там внутри чем-то металлическим, - Тут же не просто напихать всего-всего и побольше. Это тебе и энергию распределить, и место. И что с чем сочетается. Все же по определенной стратегии делается, забыл что ли, чему нас учили в военном лагере, совсем уже старый стал?

- Ой да чему там учили иногда вообще не работает, - отмахнулся Гарник, - Ты где-то вообще видел, чтоб учили на крейсерах базы таранить? А мы вон – и ничего! Сработало!

- Ага, только с «Миллениумом» попрощались. Я канеш понимаю, что он еще старее нас с тобой был, но блин… Если мы каждое задание будем по крейсеру терять, так от флота нихренашечки не останется, - скептически заметил Йохо, - Но по правде сказать, выхода-то и не было. Через такую орду пиратов можно было только ломиться, как работорговец от Волчары. Но! Это не отменяет того, что Устав говорит о том, что технику надо беречь. Вот я и стараюсь, ищу варианты. Ты бы вот не гундел там понапрасну, а подал бы мне инструмент, раз пришел. А то стоишь, как не родной.

Андрэ, находящийся в это время в пилотском кресле «Молота» краем уха слушал по общему каналу дружеские препирания своих бойцов. Он подумал о том, что им в общем-то повезло, что они выбрались с Такхая. Но везение могло резко кончится в наступающей Битве Судного Дня. Берсерк на данный момент дал им задачу следить за Итсурой, пока идет буря на Зловещем Оке, а потом, после окончания этой бури и после окончания его переговоров, вполне вероятно их звену ветеранов придется вступить в надвигающееся сражение. Вполне вероятно, последнее в их жизни. Понимая, что у Врат будет такая бойня, какую еще никто и представить не может, Андрэ не рассчитывал выжить. Но если так подумать – плохо ли это? Он и его воины достаточно послужили человечеству, послужат и в этот, последний раз. Умереть, защищая закон и справедливость – это ли не смысл жизни «судьи»?

Впрочем, понятие справедливости для каждого было свое. И честно сказать, сейчас Андрэ вообще уже не знал, что это такое. Слишком много он видел и делал такого, о чем было грустно вспоминать. Убивал, терял друзей, жестоко сражался и сам был на грани смерти. За годы служения дисциплине и Боевому Уставу, он привык к смерти. Вид разорванных тел, вываленные кишки и разбрызганный мозг на бронированных ботинках силового доспеха давно не вызывали в нем никаких эмоций. На его руках умирали