Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

Вечером они сняли комнату в таверне и велели принести им самый лучший ужин. Оказалось, что это молочные железы свиноматки, нафаршированные жареными мышатами. Все это они запивали вином, похожим по вкусу на скипидар; опьянев, занимались любовью, после чего заснули. Во всяком случае, Энни заснула. Ворон некоторое время сидел, погруженный в размышления.

Вдруг однажды утром она проснется в холодном амбаре или на грязном матрасе и пожалеет о своих одеялах из гусиного пуха, о своих атласных простынях и ливрейных слугах? В конце концов, она из благородных и жена демиурга…

Он не собирался сбегать с чужой женой. Но когда он с несколькими приятелями заявился во владения лорда Эрика, чтобы осуществить кое-какие планы, там оказалась Энни. Ни один мужчина, которому нравятся женщины, не мог устоять, глядя на Энни. И Ворон должен был хотя бы попытаться. Такова была его натура – изменить ее он был не в силах.

Он встретился с нею в садах рядом со зверинцем лорда Эрика. Ворон немного подправил погоду, поэтому снежные сугробы отступили, сменившись снопами доисторических орхидей. «Что ж, любезный, это искусство воистину достойное оборванца», – сказала она ему с холодным изумлением.

Ворон явился в образе музыканта той эпохи, пока лорда Эрика не было дома несколько лет: он забавлялся с физическими константами мироздания или какой-то подобной ерундой. Целью же Ворона изначально были динозавры, хотя он не имел ничего против интрижки с женой босса. Однако было в Энни что-то такое, что заставило его пожелать ее больше чем на одну ночь. Он то и дело клялся себе, что завоюет ее сердце честно, без обмана, своими собственными силами. «Это не обноски, детка, – сказал он, засовывая под ремень большие пальцы. – Это цвета моего флага».

Они провели в Риме неделю, смотреть бои не ходили, хотя Энни – она родилась в эпоху, когда публичные казни и травля медведями считались развлечениями, – хотела пойти. Однако же дейнонихи, судя по слухам, имели ошеломительный успех. После Ворон забрал свое вознаграждение, выплаченное серебряными слитками. «Столько, – радостно цитировал Карпофорус своего спонсора, Маркуса, – сколько выдержит подвеска их грузовика».

Маркус был богач из хорошего рода и имел некоторые политические амбиции. Ворон случайно узнал, что тот умрет через несколько месяцев, однако он не потрудился упомянуть об этом. Его девиз был: «Радуйся, пока можешь».

– Зачем мы тут торчали, если все равно не ходили смотреть представления? – не выдержала в итоге Энни.

– Чтобы удостовериться, что это действительно произошло. Эрик не может явиться прямо сейчас, чтобы забрать своих динозавров, это вызовет серьезный линейный парадокс. Насколько я знаю, демиургу так поступать не полагается.

Они снова еле-еле тащились по римским улицам, стиснутые людской толпой. Ворон снова и снова нажимал на клаксон.

Они повернули направо, потом еще раз направо, после чего толпа рассеялась. Ворон переключился на вторую передачу и добавил газу. Они вернулись в горы Вечности. Отсюда они смогут попасть в любую историческую эпоху или даже, если пожелают, на обширные просторы времени до или после. Все дороги были открыты, и ничто не стояло у них на пути.

Не прошло и месяца (в реальном времени), и они снова ехали по тому же шоссе на мотоцикле и ссорились. Энни настаивала на покупке коляски для мотоцикла, а Ворон отмахивался от этой идеи.

– Черт, это же зверь, а не машина! – втолковывал он. – Я с таким трудом выменял его, а ты навесишь на него коляску, и он просто перестанет держать равновесие.

– Ага, очень надеюсь, что ты как следует навернешься. Потому что у меня вся задница уже…

Он нажал на ручку газа, чтобы заглушить ее слова, но она неожиданно заколотила его по спине с криком:

– Останови!

Ворон не успел остановить «харлей», когда она свесилась с мотоцикла и ее стошнило.

Когда она отдышалась, Ворон порылся в кофре и выдернул из упаковки банку «Шлитца».

– Что это было? – спросил он.

Энни прополоскала рот пивом и сплюнула.

– Еще одно предчувствие, и очень нехорошее. – Она помолчала и добавила: – Кого мне тут убить за сигарету?

Ворон прикурил для нее «Кент».

Выкурив полсигареты, она снова задрожала, а потом окаменела. Зрачки сузились до размера булавочной головки, глаза закатились так, что остались видны только белки. За подобные штучки гореть бы ей на костре в доброй старой Англии шестнадцатого столетия.

Она подняла руку, указывая куда-то.

– Движутся с той стороны. Пять штук.

«Василиски» были уродливыми машинами: черные, без опознавательных знаков, с двумя моторами, очень шумными. Услышать их можно было за много миль.

По счастью, предчувствие Энни позволило Ворону выиграть время и занять удачную оборонительную позицию. За спиной у них были скалы, в которых можно спрятаться, нависающие так, что обеспечивали защиту и сверху. Достаточно места, чтобы спрятать мотоцикл – на тот случай, если они все-таки выберутся живыми. А впереди был длинный, лишенный укрытий спуск. Преследователям придется подниматься по нему бегом.

Отряд «Василисков» грохотал уже совсем близко.

– Смотри внимательно, детка, – сказал Ворон. – Хочу научить тебя кое-каким приемам партизанской войны.

Он вытащил винтовку из чехла, притороченного к седлу. «Саваж-110». Хорошая снайперская винтовка. Он знал это оружие. И сам снаряжал патроны. Надежная штука.

– Есть один фокус, которому я научился во время небольшой войны в джунглях, о которой ты, скорее всего, даже не слышала. Подними большой палец, вытяни руку перед собой, вот так. А теперь дождись, пока вертолет не станет размером с палец. Это значит: он достаточно близко и можно стрелять.

– И все получится? – спросила она нервозно.

– Черт, если у вьетконговцев получалось, значит и у меня получится.

Он снял три «Василиска», прежде чем оставшиеся ушли на другой круг, снова оказавшись вне досягаемости выстрелов. Но затем уцелевшие вертушки приземлись на далекие снега, исторгнув из себя не меньше тридцати вооруженных бойцов. Что несколько изменило расстановку сил.

Энни сосчитала солдат и позвала негромко:

– Ворон…

Ворон поднес палец к ее губам.

– Обо мне не беспокойся. Я же пройдоха, детка. Такой архетип. Кроме того, ни один из них не посмеет тронуть человека.

Энни поцеловала его палец и стиснула ему руку. Однако по ее глазам он прочитал, что она разгадала его ложь.

– Зато они могут заставить тебя страдать, – сказала она. – Один старинный враг Эрика прикован к скале в дальнем конце его поместья. Прилетают стервятники и терзают его внутренности.

– На самом деле это его брат. – То была гнусная история, и Ворон обрадовался, когда она не стала расспрашивать его о подробностях. – Теперь пригнись. Они подходят.