Нефертити - Мишель Моран

Либо Нефертити предприняла умный шаг, чтобы умиротворить жрецов Атона, либо она не желала полностью стирать память о своем муже, сделавшем ее фараоном Египта.

Отец резко втянул воздух, а верховный жрец изобразил улыбку согласия. Он взял второй сосуд, с маслом, и поднял его над Меритатон. Маленькая царевна шагнула вперед с изяществом, непостижимым для ее семи лет, склонила голову и приняла корону.

Верховный жрец заколебался.

— А под каким именем мне короновать фараона Египта? — спросил он у Нефертити.

Все повернулись к моей сестре, а она посмотрела на меня и объявила:

— Под именем Сменкхара.

«Сильный в душе Ра».

Нефертити приняла официальное имя, в котором не упоминался Атон, и тем самым ясно дала всем понять, что ныне наступило иное царствование, что возвращаются времена, когда владения Египта простирались от Евфрата до Судана. Сейчас у Египта оставалась лишь Нубия. Эхнатон все упустил, все — Кносс, Родос, долину Иордана, Микены. Повернувшись, я увидела, как Хоремхеб отдает честь фараону, и подумала: «Это не навеки. Придет день, и Египет снова станет великим».

Я посмотрела на Нахтмина:

— Ты не отправишься вместе с Хоремхебом на войну с хеттами?

Нахтмин посмотрел на наших сыновей на руках у кормилиц и улыбнулся:

— Нет, мив-шер. Здесь тоже хватит работы. Нужно учить солдат, которых при Эхнатоне толком не обучали. Я могу с этим справиться. А Хоремхебу придется выступить против хеттов еще с кем-нибудь.

— Но с кем? — забеспокоилась я.

— Возможно, с Рамсесом. — Муж указал на солдата, украшенного знаками отличия, рыжего, словно солнце. — Он был комендантом крепости Сэйл и когда-нибудь станет визирем. Мы с ним вместе воевали в Нубии. Он умный писец и талантливый солдат. Никто не мог превзойти его во владении луком.

— Кроме тебя.

Нахтмин улыбнулся, но возражать не стал.

Тем вечером фараон Нефертити пообещала народу великие победы. Облаченная в одежды ослепительной орлиноголовой Некбет, богини войны, она поклялась, что Египет вернет себе земли, которые Еретик в глупости своей упустил.

— Мы вернем обратно Родос, Микены и Кносс! Мы придем в пустыни Палестины и заявим свои права на земли, которые Аменхотеп Великолепный подчинил Египту! И мы не успокоимся, пока хетты не будут изгнаны из Миттани обратно в свои холмы!

Войско ответило кличем, от которого и боги бы оглохли, и только я понимала, какой ценой Нефертити справлялась с обязанностями фараона. Вокруг глаз у нее появились морщинки, которых прежде не было, а выражение лица сделалось жестким, как прежде у Тийи. Сестра вскинула сжатый кулак:

— Под покровительством Амона Египет не может потерпеть неудачу! Правление фараона-еретика закончено!

Солдаты радостно завопили, как будто она уже вручила им победу.

Щиты у них в руках были новые — на них переплавили сосуды из храма Атона, — а каменные наконечники копий были сделаны из сотен скульптур, стоявших прежде в коридорах Приречного дворца. И когда Нефертити победно вскинула руки, меня она не обманула. Я представила ее прекрасные особняки, занесенные песком, и опустевший дворец, продуваемый ветрами насквозь, и мне осталось лишь гадать, насколько же тяжелы посох и цеп. Однако же поражение Нефертити не было окончательным. Пускай ее противники уничтожили Амарну, ее блистательный город над Нилом, и превратили ее изваяния в прах, но они не сумели стереть с лица земли ее саму. У нее все еще оставалась возможность высечь свое имя на монументах Фив.

— Ереси больше не будет! — воскликнула Нефертити. — Амон, великий бог Египта, вернулся!

Отец, стоящий за колоннами, кивнул. Он написал царю Ассирии и послал ему в подарок семь золотых тронов — плату за одну-единственную руку, изуродованную чумой. Теперь лишь время могло показать, окажется ли этого достаточно, или нас ждет еще и война с Ассирией.

Стоявшая рядом со мной мать пробормотала:

— Осталась только Меритатон. Царевича теперь уже не будет.

— Есть еще Анхесенамон, — напомнила я.

Мы посмотрели на четырехлетнюю царевну, незаметно подбирающуюся поближе к Окну Появлений. Она в полной мере унаследовала неукротимую красоту Нефертити, но совершенно не обладала серьезностью Меритатон. Когда она подрастет, то сделается проказницей.

Как только войско, десять тысяч сильных воинов, двинулось на Миттани, Нахтмин коснулся моей руки. Нефертити посмотрела на меня и сказала:

— Ведь правда же, ты не уйдешь?

Я посмотрела на сестру, которая держала в руках посох и цеп Египта и до сих пор переживала из-за того, что она остается одна.

— Меня на том берегу ждут два сына.

— Но ты ведь вернешься вечером, правда? Ты будешь приходить каждый день?

— Мы будем приходить каждый вечер, — пообещала я. — Я буду приводить Бараку и Тута, чтобы они росли вместе со своими двоюродными сестрами.

Нефертити нахмурилась, но я сказала:

— Нефертити, он мой сын. Он теперь такой же царевич Египта, как Барака или Нахтмин, не более.

Нефертити удержалась и не стала говорить того, что хотела. Вместо этого она повторила:

— Но ты придешь!

— Да, — ответила я, и мысленно добавила: «Как и всегда».

Хеквет стояла у открытого окна, выходящего на раскинувшиеся вокруг сады, и негромко пела Бараке и маленькому Тутанхамону. Услышав шаги на дорожке, она подняла голову, а потом кинулась из веранды нам навстречу.

— Госпожа, к тебе приходила какая-то женщина по имени Ипу. Она оставила вот это. — Хеквет указала на небольшой ящичек на столе. — Она сказала, что там кое-что новое, что она отыскала. Она думает, что ты можешь захотеть посадить это у себя в саду.

Я открыла крышку ящика и обнаружила внутри маленький розовый цветок, растение с корнями. Он как раз цвел, и я коснулась нежных лепестков. Лепестки были длинные и гладкие, как у ткани из самого лучшего льна. Я посмотрела на его изумительный цвет, схожий оттенком с закатным солнцем. Вернуться в мой сад, в мой дом, к моей семье, иметь возможность выйти на свет и почувствовать тепло земли в руках и жизнь, растущую у ног…

Хеквет остановилась.

— Госпожа, с тобой все в порядке?

— Да. Я просто рада, что вернулась домой.

Хеквет выпрямилась и оглядела расписанные стены и корзины с бельем.

— А что ты теперь будешь делать без двора? — спросила она.

— Жить в соответствии со своей судьбой, — ответила я. — В детской моих детей и в моем саду.

Я постучала в дверь, на которой красовалось резное, раскрашенное изображение корабля, плывущего по морю.

— Госпожа!

Радостный крик Ипу разнесся по всей улице.