Среди самцов - Фиона Уокер

К ее удивлению, Калума это известие нисколько не огорчило. Казалось, он даже был этому рад.

— Неважно. Я знаю, что он тебя любит, хочет, чтобы ты полюбила его, и кое-какого прогресса в этом смысле добился. А будете вы вместе или нет — это уже не моя забота.

— Но откуда у тебя такая уверенность, что он меня любит?

— Ты очень похожа на Флорри — вот откуда. Ты даже много глубже и умнее ее, хотя, конечно, и не такая красавица. Можешь не сомневаться: Джимми тебя любит. И я тебя люблю. Так что поздравляю вас, мисс Филдинг. Раньше вас никто не любил, а сейчас любят аж целых двое. — Последнюю фразу, которую следовало расценивать как шутку, он произнес серьезным тоном.

Одетта подумала о Джимми. О том, в частности, что он сейчас в полном одиночестве собирает у себя на ферме вещи, чтобы ехать в Кению. Большой, упрямый и очень добрый Джимми Сильвиан, который спас Калуму жизнь, несмотря на то что он переспал с его любимой девушкой. А еще она подумала о том, что Джимми по ее, Одетты, милости пришлось много страдать. Впрочем, сейчас было не время вспоминать о выпавших на долю Джимми испытаниях. Уезжая, он попросил ее помочь Калуму в борьбе за Фермонсо, и ей прежде всего следовало подумать об этом.

Калум внимательно наблюдал за изменениями, которые претерпевало ее лицо. Наконец он произнес:

— А ведь ты тоже любишь Джимми, верно? Не тяни, Одетта, скажи мне, ты любишь его… или же нет?

Одетта всмотрелась в его небольшие серые глаза, в которых проступали злость, надежда и ревность. Прежде она и помыслить не могла, что Калум, признавшись ей в любви, спросит после этого, любит ли она его друга. На этот вопрос она отвечать не стала, зато сказала другое:

— Я согласна работать на тебя, Калум. Приступаю к делу с завтрашнего дня, если ты, конечно, не передумал.

Калум тяжело вздохнул. Он ждал от нее совсем других слов. Думал, возможно, что сейчас она скажет нечто такое, что решит его судьбу. Но она ничего подобного не сказала. Устало кивнув в знак того, что он принимает ее согласие к сведению, Калум повернулся на каблуках и, шаркая подошвами ботинок по гальке, побрел к ферме, где его поджидала Сид.

Одетта открыла наконец дверь, прошла к себе и, плюхнувшись в кресло, стала размышлять над своими достижениями. Да, она одержала победу. Калум ее любит. Во всяком случае, так он говорит. По идее, она должна быть наверху блаженства, но вместо этого испытывала только злость. Ведь Калум едва не разрушил две жизни — Джимми и ее собственную. Он выступал в роли купидона, чьи стрелы были напитаны смертоносным ядом.

Одетта встала с кресла, взяла Уинни на руки, прижала к груди и поднялась по лестнице на самый верх башни. Там было заветное окошко, откуда открывался вид на залитый огнями Фермонсо-холл. Где-то неподалеку от усадьбы в кромешной тьме скрывалась ферма, где жил Джимми. Ей захотелось сбежать по ступенькам, сесть на мопед и поехать на ферму, чтобы умолить Джимми остаться или, по крайней мере, пожелать ему доброго пути. Но она знала, что ехать сейчас к Джимми было бы неразумно. Он обязательно стал бы расспрашивать ее о встрече с Калумом, она не смогла бы смолчать и наговорила бы такого, о чем ему, возможно, знать вовсе не следовало.

— Наш Джимми уезжает в Африку, — прошептала она на ухо Уинни. — А пока его не будет, обещай мне храпеть каждую ночь как можно громче. Так мне будет легче себе представить, что он спит с нами в одной комнате.

Поздней весной, когда природа расцвела, а солнце щедро обогревало своими золотыми лучами землю, Одетта приступила к работе, в которой действительно знала толк. В бытовом отношении ее жизнь продолжала оставаться такой же неустроенной, что и прежде. Она продолжала жить на мельнице и ездила на работу на мопеде через поле, распугивая пасшихся там овец. Но это ее не смущало. Ее существование обрело наконец смысл. У нее были друзья, нуждавшиеся в ее помощи: двое мужчин, которые признались ей в любви, и очаровательная собачка по кличке Уинни.

Одетте надоело быть пессимисткой и вспоминать о былой жизни, глотая слезы. Теперь она старалась думать только о будущем. Одетта очень скучала по Джимми, но утешала себя мыслью, что он скоро приедет. Отдаваясь всей душой работе, она надеялась, что ей будет чем похвастать, когда Джимми вернется. Она мечтала доказать ему, что он, уезжая, не зря возлагал на нее такие большие надежды.

Несмотря на постоянную нехватку средств, «Дворец чревоугодия» постепенно начинал обретать законченный вид. Во всяком случае, его интерьер смотрелся великолепно. Братья Леонард, сменившие наконец гнев на милость, трудились в Фермонсо от зари до зари и уже успели расставить в холлах и в главном обеденном зале, который именовался «Салон», свои напитанные эротикой абстрактные скульптуры из муравленого цветного стекла. Оформление двух других ресторанов — «Пэнтри» и «Рефлектори» — было еще более авангардистским и продвинутым, но оценить по достоинству его красоту, изящество и стилевую завершенность мог даже и очень консервативный критик.

Другие залы и отдельные номера в верхних этажах выглядели не менее стильно и эстетично. Под стать оформлению была и изготовленная на заказ мебель — на первый взгляд несколько вычурная, из непривычных материалов, но функциональная и очень удобная.

Ронни Прайэр, хотя и удивилась, обнаружив, что Одетта тоже работает в Фермонсо, была очень рада иметь с ней дело. Одетта сразу поняла, что для того, чтобы поддерживать репутацию «Дворца чревоугодия» на должном уровне, ей придется очень и очень потрудиться. Ронни имела уже в своем распоряжении несколько целиком отснятых кассет, содержание которых было выдержано в острополемическом и критическом духе.

— Как ты могла пойти на сделку с Калумом? — без обиняков спросила Ронни, когда Одетта, желая ее умаслить, пригласила ее на ленч. — Ведь это он затеял против тебя судебный процессов результате которого ты обанкротилась.

— Да, было такое дело, — сказала Одетта, решив по возможности говорить правду. — И я его за это ненавижу. Позже, однако, он объяснил мне, что это было вызвано экономической необходимостью, и в качестве компенсации предложил хорошо оплачиваемую работу.

— Странно все это, как ни посмотри. — Ронни взяла со стола бутылку и налила им обеим по большому бокалу вина. Она относилась к тому типу деловых женщин, которые любили за ленчем основательно выпить.

— Согласна, странно, — кивнула Одетта. Вдаваться в детали она не хотела, однако так или иначе объясниться с Ронни ей было необходимо. — Но Калум вообще очень странный тип. Это человек эксцентричный, самовлюбленный и непредсказуемый, что, впрочем, не мешает ему быть отличным бизнесменом. Если разобраться, он настоящий кладезь совершенно оригинальных идей. К примеру, он считает, что если подключить к работе своих бывших врагов, это обеспечит делу дополнительную динамику. Он догадывается, что я буду говорить тебе про него и его предприятие всякие гадости, тем не менее берет меня на работу. И знаешь почему? Он уверен, что все компрометирующие кадры, рисующие «Дворец чревоугодия» самыми черными красками, ты давно уже отсняла.