Лгунья - Екатерина Гичко

Едва волк поднял лапу, чтобы сделать первый шаг, как Викан метнулся к девушке и, взвалив её на плечо, вихрем взлетел вверх по лестнице. Приподнявшая голову Майяри успела увидеть, что зверюга с рёвом метнулась к неподвижному, даже какому-то покорному харену, а в следующий миг она уже оказалась стоящей в своей прежней комнате за спиной господина Викана. Из-за двери раздался холодящий душу рык, опять взвизгнул перепуганный ребёнок и клацнули зубы. Последнее Майяри впечатлило сильнее всего. Накатила оторопь, и она застыла на месте, испуганно хлопая глазами.

Викан бдительно, с совершенно серьёзным лицом прислушивался к тому, что творилось за дверью. Похоже, зверь метался по холлу и с ним пытались справиться. Громыхала опрокинутая мебель, испуганно попискивал мальчишка и сочно ругался Давий.

— Шидай, зараза ты такая! Ты чё творишь, долбанная наседка?! Внучка мне до мокрых штанов перепугал… Куда полез?! Не ломай мебель, старый хрен! Ранхаш, а ну пшл отсюда! Больше мешаешь, чем помогаешь!

Раздался очередной взбешённый рык, перешедший в полузадушенный возмущённый скулёж. Некоторое время после этого почти ничего не было слышно, затем раздались тяжёлые шаги на лестнице. Выждав ещё немного, Викан приоткрыл дверь, и Майяри с ужасом уставилась на господина Давия, который, зажав пасть волка могучей ладонью, тащил извивающуюся зверюгу под мышкой.

— Ну-ну, дружище, — со вселенским спокойствием рокотал домоправитель, — сейчас посидишь, в себя придёшь…

Оборотень со своей ношей скрылся из поля зрения, и совсем рядом раздался звук открываемой двери. Затем что-то тяжело бухнулось на пол, и створка быстро захлопнулась. И вовремя! Зверь, видимо, врезался в закрывшуюся дверь всем телом: стена аж затряслась. Майяри вздрогнула. Викан подмигнул ей.

— Не боись, смежную дверь лапами он открыть не сможет. Она хитрая, — утешил он перепуганную девчонку. — Ты побудь здесь, в уборную сходи, а я посмотрю, что дядя там натворил, — с этими словами мужчина покинул комнату.

— Смежную дверь? — Майяри похолодела ещё сильнее. — Стойте!

Но оборотень уже вышел, оставив её наедине с пониманием, что в соседней комнате взбешённый дикий зверь.

— Эй, Ранхаш, куда он тебя цапнул? — раздался снизу гулкий голос. — В ляжку? Да повернись ты, чё как мальчишка?

На некоторое время воцарилось озадаченное молчание, нарушенное восхищённым присвистом Викана.

— Брат, да он тебе чуть всю задницу не оттяпал! Суров дядя на наказания… — сочувствия в голосе оборотня не было ни на грамм.

— Ничего не оттяпал! — заступился за Шидая Давий. — Прихватил ягодичку малость зубами! Сам и залечит… когда в себя придёт.

Волк опять попытался вынести крепкую дверь телом и разъярённо завыл на весь дом.

Остаток ночи и утро прошли без сна. Поспать-то все хотели, даже Майяри, у которой после сытного ужина просто слипались глаза, но запертый волк так тоскливо и громко выл, что уснуть было невозможно. Майяри даже перестало пугать такое соседство, уже хотелось ворваться в комнату и что-нибудь сделать со зверем. Пару раз к двери подходил господин Давий и пробовал угомонить волка.

— Шидай, совесть поимей! — возмущённо ворчал оборотень. — Утихомирься уже и оборачивайся.

Слово «совесть», видимо, зверю было незнакомо: вой стал ещё более тоскливым и проникновенным.

Умолк он, только когда в коридоре раздались тихие шаги, затем скрипнула дверь спальни и раздался размеренный голос. Майяри не различила слов, но поняла, что в гости к зверю явился укушенный харен. Волк тонко, вроде бы даже радостно и в то же время недовольно взвизгнул, и наступила долгожданная тишина, в которой Майяри наконец-то смогла уснуть.

Проснулась она уже ближе к вечеру. За окном темнело, в коридоре гулко шелестел шёпот домоправителя.

— Она тут такую истерику закатила, — рассказывал он кому-то. — Господин её под твоим заклятием передержал, и она взвинченная донельзя проснулась. Успокоилась, только когда тебя увидала. Судя по глазищам, перепугалась. И внучка ты моего так напугал, что он всё утро проплакал. Насилу успокоил. Будешь должен ему теперь.

— Ну прости, — виновато протянул Шидай. — Я как узнал, что Ранхаш свалил без меня, жутко перепугался.

— Да как не понять, — с сочувствием прогудел Давий. — Ему бы следовало подумать, прежде чем куда-то без тебя соваться. Надо было ему обе жопицы прокусить! А то, ишь, не указ ему никто!

— Внуку передай, что я должник перед ним. Пойду проведаю девочку.

Майяри тут же вскочила и поспешила оправить платье, в котором и спала. Когда дверь распахнулась, она встретила лекаря угрюмым взглядом.

— Добрый вечер, моя радость, — ехидно пропел Шидай, заходя внутрь. — Набегалась? Просвежилась? Размялась?

Взгляд девушки потяжелел ещё больше.

— Ой, Майяри, ты сейчас похожа на девочку, у которой отобрали игрушки и посадили под домашний арест, — продолжал посмеиваться оборотень. — А сейчас ещё заставят пить горькое лекарство, — и продемонстрировал стакан с зеленоватой жидкостью.

— Идите лечите господина Ранхаша, — пробурчала девушка. — Я себя хорошо чувствую.

— Ты-то? Думаешь, мне не успели нажаловаться? Обожжённые руки, не заживший до конца бок, недавно перенесённая болезнь лёгких… Давий сказал, что лицо у тебя ночью было горячее. Наверняка ещё и простуду подхватила. А Ранхаша лечить не нужно, — Шидай подошёл к девушке, взял её за руку и впихнул в ладонь стакан. — Он заслужил. Пусть так теперь ходит.

Майяри с сомнением посмотрела на лекарство.

— Чего смотришь? Пей, — поторопил лекарь, и девушка нерешительно пригубила варево. И тут же скривилась.

Оно оказалось невероятно горьким. Настолько горьким, что свело зубы и скрутило желудок. По лицу господина Шидая растеклась пакостная улыбка.

— Вот оцени. Вроде и месть, но сколько от неё пользы, — пропел оборотень. — Ты пей, пей. Я специально по усиленному рецепту готовил, чтобы наверняка всё успевшие подселиться болезни вывести.

Капризничать Майяри не стала. Просто выпила лекарство на одном духу и на мгновение забыла как дышать. Ядрёная горечь аж слезу вышибла. Девушка шмыгнула носом и жадно вдохнула воздух, чувствуя, как выпитое просится наружу.

— Вот теперь можно и поесть, — лекарь с удовольствием наблюдал, как кривится девчонка от упоминания о еде. — Вставай давай. Давий тебя с обеда ждёт. Боится, что ты от голода помрёшь.

Майяри послушно встала и только потом подумала, а чего это она такая послушная? Её заперли в этом доме и отобрали амулеты, хотя она теперь вроде бы сотрудничает с сыскарями. Возмущение вскинуло голову, но девушка быстро задавила его. Не время для обид, она уже вчера закатила истерику, от воспоминаний о которой сводило зубы. Да она сама бы не стала серьёзно говорить с собой в тот момент. Для предъявления претензий харену нужно собраться, чтобы повести разговор в холодной и сдержанной манере. У него не должно быть возможности просто отмахнуться от неё.