Лгунья - Екатерина Гичко

Оборотень поднялся, с хрустом потянулся и отправился на поиски подпола, где, возможно, и хранились горячильные камни. И нужно было ещё найти какую-нибудь верёвку, чтобы соорудить волокуши.

— Чё? Не видать никого? — напарник поднялся на стену и протянул товарищу кружку с дымящимся варевом. Стынь стояла такая, что чудилось, будто бы вместо брони на тело ледяной панцирь вздет.

— Да кто сейчас вернётся-то? — поморщился товарищ и с благодарностью принял кружку. — Погодка светлая, самое то для поисков! Главное, чтоб харен вернулся со своим лекарем, а то я слышал, что сам старый консер написал данетию Трибану письмо, где спрашивал, что там с его правнуком и что с его, — оборотень понизил голос до шёпота, — другом! Вот вляпались-то, а?

— Не говори, — поддержал его напарник. — И чего они сунулись на поиски сами? Следопытов, что ли, мало? Да, кажись, все, кто в городе был, уже четыре дня местность прочёсывают. Скоро пятый пойдёт. Ох и злобная девка попалась!

— Чего злобная-то? — не понял его друг. — Я слышал, что, убегая, даже не поранила никого, но за нос поводила так, что прям обида разбирает.

— Вот и меня разбирает! — взъерошился напарник и раздражённо вперил взор в ночную тьму. — Глянь, едет вроде кто-то…

Товарищ прищурился и тоже различил у кромки темнеющего леса будто бы санки.

— Деревенские, что ли, на ночь глядя? — недовольно проворчал он.

— Щас разберёмся.

Через полчаса «санки» показались в полосе света, что отбрасывали настенные факелы, и стражники увидели большого волка, запряжённого в волокуши.

— Стой! — протяжно гаркнул один из них. — Куда прёшь? И чего прёшь?

Волк остановился и пристально уставился на него.

— Чего смотришь? Оборачивайся и отвечай!

— У него там кто-то лежит, — заметил другой стражник. — Может, больной?

— Тем более! Вдруг какую заразу в город тащит. Оборачивайся!

Волк фыркнул и покорно прижался к снегу. Раздался сильный хруст.

Через минуту на ноги поднялся невысокий жилистый мужчина. В свете факелов серебром блеснули волосы, и он опять посмотрел на стражу.

— Боги милостивые! Харен! — в ужасе выдохнул один из оборотней и рьяно пихнул своего товарища. — Живо ворота открывать!

Пока стража открывала массивные ворота, Ранхаш подошёл к волокушам и засунул руки под меха. Благодаря горячильным камням там было отменно тепло, а спящая девушка даже разрумянилась. Убедившись, что всё в порядке, оборотень забросил на плечо мешок девушки и, вытащив её саму из шкур, поднял на руки.

Помертвевшая от страха стража (не признали начальство!) ожидала харена за воротами. Едва голый оборотень зашёл в город, они поспешили закрыть створки и уставились на него, ожидая разноса и дальнейших указаний.

— Лошадь есть? — сухо спросил харен, посмотрев на них через плечо.

— Да! — с готовностью ответил один из них.

— Сюда её. И плащ, — коротко распорядился господин Ранхаш, и оборотень со всех ног припустился к сторожке.

В ожидании лошади харен спокойно осматривался, словно бы и не замечая злющего мороза, а вот оставшийся стражник с сочувствием взирал на бледные ягодицы начальника, представляя, как тому тяжко.

Наконец появился запыхавшийся оборотень, ведущий на поводу осёдланную лошадь и держащий в одной руке длинный плащ.

— Вот! — выдохнул он.

— Подержи, — харен бесцеремонно впихнул в его руки спящую девушку и взял плащ.

Стражник с удивлением воззрился на розовое лицо девушки, а потом на господина, который, накинув на плечи одежду, лихо вскочил в седло и, наклонившись, забрал у него спящую.

— Тем, кто вернётся с поисков, скажите, чтобы больше никуда не шли, — приказал харен. — Всё уже найдено.

И, ударив лошадь пятками в бока, сорвался с места.

— Эх, ну даёт! — выдохнул оборотень, глядя след харену. — В холодное седло да голой задницей! Как бы не отморозил чего важного…

— Эй, за воротами кто-то опять скребётся! — окликнул его напарник.

Оборотни поспешили на стену, чтобы взглянуть на визитёра, и замерли, увидев громадного волка с рваными ушами, который, вонзая когти в стену, лез вверх. Увидев их ошеломлённые лица, волк оскалился и глухо зарычал.

— Да упаси нас Хранитель! — едва слышно выдохнул один из стражников. — Это не тот, про которого господин Дагрен все уши нам проел? Ну, Лютый?

В глотке волка жутко заклокотало рычание.

— Пускать? — стражники с сомнением посмотрели друг на друга. — Вдруг задерёт кого?

— Господин Дагрен сказал пускать и сразу прятаться.

Посовещавшись, оборотни решили, что волк и сам через стену перелезет, так чего злить его сильнее, и пошли открывать ворота.

Едва створки скрипнули, как зверюга спрыгнула вниз и, протиснувшись в образовавшуюся щель, со всех лап припустила в город.

— Ну дай боги обойдётся, — обмахнулись оборотни и опять налегли на ворота.

Дверь дома открыл не Давий, а его младший правнук. Мальчишка с опасением посмотрел на странно одетого харена, а затем и на спящую девушку в его руках, и поспешно посторонился. Ранхаш не торопился заходить, с недоумением разглядывая маленького оборотня, которого ранее ни разу не видел.

— Кто там, Ривий? — гаркнул из глубины дома Давий.

— Не знаю, деда, — отозвался внучок. — Волосья, как у хозяев.

— Впускай, сейчас разберёмся!

Харен наконец шагнул за порог, и его замёрзшие ноги ступили на тёплый пол.

— Боги, харен! — выдохнул поражённый домоправитель, застыв на лестнице. — Вы чего это в таком виде да на таком морозе?

Ранхаш молча повёл плечами, сбрасывая плащ, — мальчишка едва успел поймать его — и направился к ближайшему креслу, куда осторожно сгрузил свою ношу. Мешок с амулетами он запихнул под сиденье и опустился на корточки.

— А с ней что? — Давий наконец спустился вниз и замер за спиной господина. — Спит, что ли? Шидай постарался?

Проигнорировав все вопросы, Ранхаш поднёс к носу Майяри сложенные пальцы, и на их кончиках вспыхнул красный огонёк. Девушка вдохнула его и поморщилась.

— Госпожа Майяри, проснитесь, — позвал её Ранхаш. — Больше спать нельзя.

Та лишь недовольно искривила губы и отвернулась.

— Мож, перед тем, как будить её, прикроетесь? — Давий с затаённым ехидством в глазах приподнял брови, и харен, досадливо нахмурившись, знаком велел мальчику вернуть ему плащ.

— Правнук мой, — воспользовался случаем домоправитель и представил перепуганного медвежонка господину. — Родители в столицу поехали на торг, а его мне оставили.