Сияющая цитадель - Дэвид Эддингс

— Это называется «поступать с оглядкой», — пояснилСпархок. — Думаю, он так же много и подолгу говорит о погоде.

— Но они никогда не помирятся, если он так и будет всевремя болтать об этой чепухе!

— Боюсь, Афраэль, что ни о чем другом он просто неосмелится заговорить. Думаю, Сефрения сама сделает первый шаг.

— Нашел! — долетел с другого края лужайки ликующийвопль Телэна. — Она здесь, на дереве!

— Этого только недоставало! — раздраженнопроговорила Даная. — Он не должен был найти Мурр — и с какой это стати онаоказалась на дереве?

— Так или иначе, но нашему подслушиванию конец, —сказал Спархок. — Видишь, все направились туда. Сними с нас заклятие.

— А как же Вэнион и Сефрения?

— Почему бы нам не предоставить им самим справляться сосвоими трудностями?

— Потому что он еще десять лет будет читать ей лекции орыбах, вот почему!

— Сефрения недолго будет выслушивать эти лекции, Даная,она очень скоро возьмет дело в свои руки. Вэнион говорит вовсе не о рыбах, а отом, что готов помириться, если она того хочет.

— Он ни словечка не сказал об этом. Он уже готов былдать ей рецепт вареного карпа.

— Это лишь то, что ты слышала, а не то, что он говорилна самом деле. Учись не только слышать, но и слушать, Даная.

— Эленийцы! — вздохнула она, закатывая глаза. Итут они услышали крик Келтэна:

— Берегись!

Спархок стремительно обернулся туда, где вокруг высокогоклена собрались все их друзья. Телэн добрался уже до верхних веток и теперьосторожно пробирался по узкому суку туда, где скорчилась, одичало сверкаяглазами, Мурр. Дела были плохи. Сук вполне выдерживал вес кошки, но Телэн длянего был чересчур тяжел. Сук угрожающе прогибался, и в основании его что-тозловеще потрескивало.

— Телэн, вернись! — срывая горло, снова гаркнулКелтэн.

Но было, само собой, уже поздно. Сук переломился в основаниии повис на лоскуте коры. Телэн отчаянно прянул вперед, успел схватить однойрукой перепуганную до полусмерти кошку — и рухнул головой вниз, прямо натолстые нижние ветви.

Положение еще можно было бы спасти — в конце концов, здесьбыли рыцари церкви, искушенные в магии, была Сефрения, и даже Афраэль,восседавшая на плече Спархока. Трудность была в том, что никто из них не могтолком разглядеть Телэна. У клена крупные листья, и мальчик камнем падал вниз,почти целиком скрытый густой листвой. Они лишь слышали глухие звуки ударов,оханье и вскрики, когда он в падении задевал ветви. Наконец он выпал из нижнихветвей и неловко, с глухим шумом рухнул на траву под деревом, по-прежнему держав руке Мурр. Он не шевелился.

— Телэн! — ужаснувшись, пронзительно закричалаДаная.

Сефрения согласилась с мнением тамульских лекарей. Телэн неслишком серьезно пострадал. Он, конечно, был весь покрыт синяками и ссадинами,а на лбу у него красовалась уродливая шишка — след столкновения с особеннонеподатливой веткой, от которого он потерял сознание, — но Сефрениязаверила их, что падение обойдется без серьезных последствий, если не считатьголовной боли.

Принцессу Данаю, однако, успокоить было нелегко. Она неотходила от постели Телэна и испуганно вскрикивала всякий раз, когда впавший вбеспамятство мальчик шевелился или стонал.

Наконец Спархок взял ее на руки и вынес из комнаты. Там былилюди, которым лучше не стоило становится свидетелями чудесного исцеления.

— Этого ты не предвидела, верно, Афраэль? —спросил он у обезумевшей от горя Богини-Дитя.

— О чем ты говоришь?

— Тебе непременно нужно было вмешаться в то, что и безтебя бы наладилось, если б только ты могла оставить его в покое, — и твоевмешательство едва не убило Телэна.

— Я не виновата, что он упал с дерева!

— А кто же виноват? — Спархок знал, что поступаетв высшей степени несправедливо, но вездесущую маленькую богиню необходимо былоприструнить. — Ты слишком много вмешиваешься в дела людей, Афраэль. Дай имжить собственной жизнью и самим совершать ошибки. Мы обычно их и самиисправляем, если дать нам такую возможность. Я клоню вот к чему, Даная: если тыможешь что-то сделать, это еще не означает, что тебе следует это делать.Подумай об этом на досуге.

Даная в упор воззрилась на него — и вдруг разразиласьисступленными рыданиями.

— Лучники Тикуме пригодятся в Атане, — говорилВэнион Спархоку, когда позже они стояли вдвоем на парапете стены. — Улафправ касательно троллей. Куда предпочтительней утыкать их стрелами, прежде чемввязываться в рукопашную.

— Идея Халэда насчет арбалетов тоже неплоха.

— Это верно. Благодарение Богу, что ты взял его с собой. —Магистр поджал губы. — Я бы хотел, Спархок, чтобы по возвращении в Симмурты лично взялся за обучение Халэда. Позаботься о том, чтобы он получил уроки нетолько воинского искусства, но и политики, дипломатии и церковных законов.Думаю, ему предстоит пройти долгий путь в ордене, и я хочу быть уверенным, чтоон будет готов к любой должности.

— Даже твоей?

— Бывали и более удивительные случаи.

Спархок вспомнил речь Вэниона о рыбах, подслушанную этимутром.

— Как продвигаются твои отношения с Сефренией?

— Мы разговариваем друг с другом, если ты это имел ввиду.

— Не совсем. Почему бы тебе не сесть с ней рядом и непотолковать о чем-то более значительном, чем погода, птицы на деревьях или рыбыв пруду?

Вэнион пронзительно глянул на него.

— Почему бы тебе не заняться собственными делами?

— Это и есть мое дело, Вэнион. Сефрения не станетпрежней, пока вы не помиритесь, — да и ты, кстати, тоже. Вы оба мне нужны,а, покуда вы не уладите дела между собой, я не смогу целиком на вас положиться.

— Я не смею торопиться, Спархок. Один неверный шагможет снова все испортить.

— Промедление тоже. Она ждет, когда ты сделаешь первыйшаг. Не заставляй ее ждать слишком долго. На парапет вышел Стрейджен.

— Телэн очнулся, — сообщил он. — Он все ещенемного не в себе, и в глазах у него двоится, но, по крайней мере, он пришел всебя. Твоя дочь, Спархок, хлопочет над ним, как наседка над цыпленком.

— Она его любит, — пожал плечами Спархок. —Она всем говорит, что когда-нибудь они поженятся.