Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

— Я хочу, чтобы вы все знали, — сказалаона, — та из вас, кто не пойдет с визитом к Скарлетт, может никогда,никогда больше не приходить ко мне.

Раздался гул голосов, и дамы в смятении поднялись. МиссисЭлсинг швырнула на пол корзиночку с шитьем и вернулась в гостиную, ее фальшиваячелка съехала набок.

— Я не могу с этим примириться! — воскликнулаона. — Не могу! Ты не в своем уме, Мелли: по-моему, ты сама не знаешь, чтоговоришь. Ты по-прежнему останешься моим другом, а я по-прежнему останусьтвоим. Я не допущу, чтобы мы из-за этого поссорились.

Она расплакалась, и Мелани неожиданно очутилась в ееобъятиях — она тоже плакала, но и всхлипывая, продолжала твердить, что неоткажется ни от одного своего слова. Еще две-три дамы разрыдались, а миссисМерриуэзер, громко сморкаясь в платок, принялась целовать миссис Элсинг иМелани. Тетя Питти, в ужасе наблюдавшая за всем этим, вдруг опустилась на пол,и на сей раз — что случалось с ней нечасто — действительно лишилась чувств.Среди этих слез, суматохи, поцелуев, поисков нюхательных солей и коньяка лишь уодной женщины лицо оставалось бесстрастным, лишь у одной были сухие глаза.Индия Уилкс вышла из дома, не замеченная никем.

Дедушка Мерриуэзер, встретившись несколькими часами позже сдядей Генри Гамильтоном в салуне «Наша славная девчонка», рассказал со словмиссис Мерриуэзер о том, что произошло утром. Поведал он об этом с превеликимудовольствием, ибо был в восторге от того, что у кого-то хватило мужестваосадить его грозную сноху. Ему самому мужества на это никогда, конечно, нехватало.

— Ну и что же эта свора идиоток наконец решила? —раздраженно осведомился дядя Генри.

— Я, право, не знаю, — сказал дедушка, — нопохоже, что Мелли в этом забеге шутя одержала победу. Могу поклясться, все онинанесут визит Скарлетт — хотя бы раз. Люди очень высоко ставят вашу племянницу,Генри.

— Мелли — дурочка, а дамы правы. Скарлетт — ловкаяштучка, и я просто не понимаю, зачем Чарли понадобилось в свое время женитьсяна ней, — мрачно заметил дядя Генри. — Но и Мелли по-своему права.Приличия требуют, чтобы все, кого спас капитан Батлер, нанесли ему визит. Еслина то пошло, я лично ничего против Батлера не имею. Он достойно вел себя в туночь, спасая наши шкуры. А вот Скарлетт сидит у меня как заноза под хвостом.Слишком она шустра — ей же от этого только хуже. Но с визитом мне пойти к нейпридется. Стала Скарлетт подлипалой или не стала, а она, как-никак, мояродственница. И пойду я к ним сегодня же.

— И я пойду с вами. Генри. Долли, пронюхай она об этом,пришлось бы, наверно, связать. Подождите, вот только пропущу еще стаканчик.

— Нет, пить мы будем у капитана Батлера. Что ниговорите, у него хорошего вина всегда вдоволь.

Ретт сказал, что «старая гвардия» никогда не сдастся, и былправ. Он понимал, что никакого значения этим нескольким визитам придаватьнельзя, как понимал и то, почему они были нанесены. Хотя родственники мужчин,участвовавших в том злополучном налете ку-клукс-клана, и пришли к ним первые свизитом, но больше почти не появлялись. И к себе Ретта Батлера не приглашали.

Ретт, заметил, что они и вовсе бы не пришли, если бы небоялись Мелани. Скарлетт понятия не имела, откуда у него возникла такая мысль,но она тотчас с презрением ее отвергла. Ну, какое влияние могла иметь Мелани натаких людей, как миссис Элсинг и миссис Мерриуэзер? То, что они больше незаходили, мало волновало ее, — собственно, их отсутствия она почти и незамечала, поскольку в номере у нее полно было гостей другого рода. «Пришлые» —называли в Атланте таких людей, а то употребляли и менее вежливое слово.

А в отеле «Нейшнл» нашло себе пристанище немало «пришлых»,которые, как и Ретт со Скарлетт, жили там в ожидании, пока будут выстроены ихдома. Это были веселые богатые люди, очень похожие на новоорлеанских друзейРетта, — элегантно одетые, легко сорящие деньгами, не слишкомраспространяющиеся о своем прошлом. Все мужчины были республиканцами и«находились в Атланте по делам, которые вели с правительством штата». Что этобыли за дела, Скарлетт не знала и не трудилась узнавать.

Правда, Ретт мог бы со всею достоверностью рассказать ей,что эти люди занимались тем же, что и канюки, обгладывающие падаль. Они издаличуют смерть и безошибочно находят то место, где можно нажраться до отвала. А вправительстве Джорджии, по сути дела, уже не осталось коренных жителей, штатбыл совершенно беспомощен, и авантюристы стаями слетались сюда.

Жены приятелей Ретта из подлипал и «саквояжников» гуртомвалили к Скарлетт, как и «пришлые», с которыми она познакомилась, когдапродавала лес для их новых домов. Ретт сказал, что если она может вести с этимилюдьми дела, то должна принимать их, а однажды приняв их, она поняла, что сними весело. Они были хорошо одеты и никогда не говорили о войне или о тяжелыхвременах, а беседовали лишь о модах, скандалах и висте. Скарлетт никогда раньшене играла в карты и, научившись за короткое время хорошо играть, с увлечениемпредалась висту.

В номере у нее всегда собиралась компания игроков. Но онаредко бывала у себя в эти дни, ибо была слишком занята строительством дома и немогла уделять время гостям. Сейчас ее не слишком занимало, есть у нее визитерыили нет. Ей хотелось отложить все светские развлечения до той поры, когда будетзакончен дом и она сможет предстать перед обществом в роли хозяйки самогобольшого особняка в Атланте, где будут устраиваться изысканнейшие приемы.

Долгими жаркими днями следила она за тем, как растет еекрасный кирпичный дом под крышей из серой дранки, — дом, возвышавшийсянадо всеми домами на Персиковой улице. Забыв о лавке и о лесопилках, онапроводила все время на участке — препиралась с плотниками, спорила со штукатурами,изводила подрядчика. Глядя на то, как быстро поднимаются стены, она судовлетворением думала о том, что когда дом будет закончен, он станет самымбольшим и самым красивым в городе. Даже более внушительным, чем соседнийособняк Джеймса, который только что купили для официальной резиденциигубернатора Баллока.

Особняк губернатора мог гордиться своими кружевными периламии карнизами, но все это в подметки не годилось затейливому орнаменту на домеСкарлетт. У губернатора была бальная зала, но она казалась не большебильярдного стола по сравнению с огромным помещением, отведенным для этой целиу Скарлетт и занимавшим весь четвертый этаж. Вообще в ее доме было все, и дажев больших количествах, чем в любом особняке или любом другом городскомдоме, — больше куполов, и башен, и башенок, и балконов, и громоотводов, иокон с цветными стеклами.

Вокруг дома шла веранда, и с каждой стороны к ней величетыре ступени. Двор был большой, зеленый, со старинными чугунными скамьями,расставленными тут и там, чугунной беседкой, названной модным словечком«бельведер» и, как заверили Скарлетт, построенной по готическому образцу, атакже двумя большими чугунными статуями — одна изображала оленя, другая —бульдога величиной с шотландского пони. Для Уэйда и Эллы, несколько испуганныхразмерами, роскошью и модным в ту пору полумраком их нового дома, эти двачугунных зверя были единственной утехой.