Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

летом в его первый иберийский сезон обе карфагенские армии вели наступательные действия. Маневры Гасдрубал а приблизили его отряды к братьям Сципионам, занимавшим Амторгис. Ганнон, командовавший второй армией, направился к нему на помощь. Его отделяло несколько миль. Римляне, устав от мелких стычек, хотели провести большую битву перед окончанием сезона. В последнее время им приходилось обороняться, как и их соплеменникам в Италии. В какой-то момент Гасдрубал оказался в уязвимой позиции. Вторая армия еще не подошла, а его силы уступали римлянам по численности воинов. Но вместо атаки на него Сципионы тоже разделили свое войско на две части. Гней двинулся на север, намереваясь окружить Ганнона, а Корнелий расположился перед Гасдрубалом. Их разделяла небольшая река.

Со стороны обе римские армии казались более чем внушительными. Каждая из них насчитывала около тридцати тысяч солдат. Но разведчики доложили Масиниссе, что войско Корнелия лишь на треть состояло из римлян. Остальные были кельтиберами. Услышав эту новость, царевич начал насмехаться над трусостью и продажностью кельтиберов, однако через миг вдруг замолчал, изумленный своими же словами. В его уме возникла простая идея, содержавшая в себе величественную красоту. Когда генералы встретились в небольшой деревушке, находившейся на полпути между армиями, и когда все офицеры сели на свои места, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, Масинисса не удержался и с присущей ему эксцентричностью поведал им свой хитрый план.

— Послушайте меня, — сказал царевич. — Эти иберийцы не имеют доблести в своих сердцах. Они не хотят сражаться с нами и не любят Рим. У нас есть серебро. Почему бы нам не перекупить их у Сципионов?

Гасдрубал сел на стул и мрачно покачал головой.

— Они не будут сражаться против римлян. Кельтиберы слишком сильно связаны с ними и слишком злы на нас, чтобы перейти на нашу сторону.

— Я не говорил, что им придется сражаться против римлян, — возразил Масинисса. — Конечно, они не будут воевать за нас. Мы заплатим им, если они вообще не будут сражаться. Мы купим их нейтралитет.

— Чтобы они вообще не сражались?

Масинисса поискал другие слова, чтобы объяснить свою идею, но затем понял, что и так хорошо изложил ее. Он просто кивнул.

* * *

Гней Сципион ужасно сердился, когда слышал имя Масиниссы. С того момента, как он начал поход на север, отряды этого отродья нападали на него почти каждый день, наступая на пятки, вновь и вновь нанося стремительные удары с такой быстротой, что легионеры не успевали построиться в формации и встретить их лицом к лицу, как подобало воинам. Массилиотские всадники внезапно вылетали из леса, бросали копья и дротики, убивали солдат прицельными попаданиями в шею и другие открытые места, бросали горящие факелы в повозки с фуражом или угоняли лошадей. Затем африканцы исчезали, пригибаясь к спинам коней и галопируя на невероятной скорости под нижними ветвями сосен.

Эта трусливая тактика выводила Гнея из себя, поскольку каждый набег стоил ему солдатских жизней, припасов и гордости.

Вот почему он приказал совершить марш-бросок в непроглядную полночь. Гней знал, что Индибилис и его тартесии — союзники карфагенян — находятся в нескольких милях к востоку. Действия Масиниссы могли оказаться хитростью — попыткой отвлечь его внимание от иберийцев, спешивших пополнить армию Ганнона. Если бы он разобрался с ними одним быстрым ударом, то обеспечил бы себе неоспоримое преимущество. Гней оставил у костров несколько тысяч солдат и велел им шуметь в ночные часы, создавая впечатление огромного войска. Остальные двадцать пять тысяч воинов отправились в поход. Они без труда могли разгромить тартесиев. В этом не было особого подвига. Но если его план сработает, он уничтожит подкрепление и вернется назад, чтобы сразиться с армией Ганнона. Гней не сомневался, что Индибилис выпрыгнет из туники с красной каймой и забрызгает поносом пятки, когда утром увидит перед собой такую силу.

Поход проходил идеально: люди сохраняли порядок в рядах и тот темп, который они имели бы при свете дня. По расчетам разведчиков, они должны были оказаться рядом с иберийцами на рассвете. Гней хотел навязать им бой. Он знал, что позже сражение перейдет в индивидуальные стычки и распространится по лесным холмам. Его люди будут участвовать в поединках, как гладиаторы на торжествах в амфитеатрах. Легионеры не привыкли к подобной тактике, но Гней специально предупредил своих солдат о такой возможности. Захватив врага врасплох, он с самого начала получит преимущество в действиях. С каждым выпадом или парирующим ударом иберийцы будут отступать назад.

Но затем он услышал пронзительные крики нумидийцев, и его кровь застыла в жилах. Через миг конница Масиниссы атаковала его колонну с двух сторон. Африканские дикари возникли из темноты, словно какой-то черный бог изверг их из огромного гнилого рта. Однако внезапное нападение врагов не решило исхода битвы. Заледеневшая кровь вскоре разгорелась красным жаром. Гней велел своим людям сплотить ряды. Горнист рядом с ним протрубил приказы. Солдаты на флангах развернулись, чтобы встретить нумидийцев лицом к лицу. Колонна приостановила марш к тартесиям и заняла оборонительную позицию. Как только в рядах навели порядок, римская армия начала отступать.

Маневр отхода был проделан искусно и быстро, но в ту ночь Гнею устроили ловушку. Разведка донесла ему о новом злом ударе Фортуны. К их армии приближалось войско Ганнона. Римляне отвлеклись на марше и не заметили его подхода, пока вдруг не увидели большую колонну в пятнистом лунном свете под соснами. Взгляд генерала метнулся к холмам, на которые указывал разведчик. Возможно, это была иллюзия, вызванная ветром, однако ему показалось, что верхушки сосен содрогались и раскачивались от напора солдат, пробиравшихся через лес. Он велел направить небольшой отряд кавалеристов в лагерь Корнелия. Ему требовалась вся помощь, которую мог предоставить его брат. Но когда гонец пришпорил коня, Гней понял, что эти усилия будут напрасными.

Отправив посыльного, он отдал новый приказ. Легионеры остановились и начали строить укрепления. Обычный план оборонительного лагеря не подходил под их условия. Гней переезжал с места на место и давал указания, которые учитывали особенности ландшафта. Велиты и лагерные рабочие копали траншеи в рыхлой почве. Солдаты валили деревья, переплетая стволы таким образом, чтобы они создавали высокий периметр за линией траншей. Деревянные стены укрепляли валунами. В расчет принимались все преимущества местности.

Затем на них посыпались снаряды. Горнист рядом с Гнеем упал с коня и скорчился от невыносимой боли. Дротик пронзил ему грудь навылет. Наконечник торчал из спины. Похоже, солдат уже понял серьезность раны. Он тихо лежал на боку, экономя последние силы. Через мгновение