И всё-таки я люблю тебя! Том 1 - Елена Харькова

Пришлось отдать ещё тридцать рублей.

– Так-то лучше, – женщина собралась уходить, но в дверях обернулась. – Да, ещё хочу сделать тебе замечание. Почему в квартире грязно? Ковры не пропылесошены, пыль на полках уже полмесяца лежит, линолеум в коридоре грязный! Если будешь так запускать квартиру, я вас выгоню! И не посмотрю, что сироты. Я не фонд…

– Да-да, – перебила её Рита, – вы не фонд помощи беспризорникам. Я всё уберу, не беспокойтесь.

Наконец за женщиной захлопнулась дверь.

Рита скинула одежду и залезла в ванну. Тёплая вода приятно обняла тело, расслабила мышцы, успокоила нервы девушки. Рита закрыла глаза. Стон вырвался из её груди. Она пролежала неподвижно в ванной минут сорок, пока вода не стала прохладной. Всё это время Рита старалась ни о чём не думать. Она хотела этим ритуалом омовения как бы очистить душу от той черноты, от безысходности, которая скопилась у неё за последнее время. Наконец она встала, энергично растёрла себя намыленной мочалкой, вымыла под душем волосы и чистая, как бы обновлённая, вышла из ванной.

Девушка прошла на кухню и заварила крепкий кофе. Обжигаясь, она пила маленькими глоточками терпкий напиток и размышляла.

«Итак, что же мне делать? Как жить дальше? Ещё полтора месяца я могу не думать о жилье. А что потом? Возвращаться в подвал? О нет! Мне и с Рыжиком там было мерзко жить, а одна я там вообще с ума сойду! Может, вернуться к матери? Покаяться перед ней и помириться с Вовчиком? Ну уж нет! Лучше тогда в подвал… Так что же делать?!! Где взять деньги? Воровать? Но без Рыжика у меня ничего не получится. А может, ещё раз попробовать устроиться на работу? Точно. Тогда меня не взяли на работу, потому что я выглядела ужасно, как бомжиха. А сейчас я выгляжу нормально. Завтра же обойду все рынки. Хоть где-нибудь, но я обязательно устроюсь на работу».

Рита обошла три больших рынка, но нигде её не взяли. Всё было бесполезно. Возможно, это потому, что Рита была слишком молода и поэтому не вызывала доверия.

«А может, на большом рынке работа очень прибыльная и поэтому сюда непросто устроиться? Попробую я лучше на маленьком рынке работу поискать».

Но и на маленьком рынке ей не удалось получить возможность честно зарабатывать деньги. С ней вообще никто не хотел даже разговаривать. Все только отмахивались от неё, как от назойливой мухи, или откровенно насмехались.

– Чего? Я что, дочь Рокфеллера, чтобы ещё и тебя кормить? Мне и самой еле-еле на хлеб с чёрной икрой хватает, – ответила ей торговка так громко, чтобы и другие продавцы услышали и оценили её остроумие.

Рита совсем пала духом. Она уныло пошла к выходу, но тут её поманил пальцем толстый армянин, стоящий за мясным прилавком. Рита подошла к нему.

– Что, заработать хочешь? – шёпотом спросил он.

– Да, хочу.

– Ну пошли.

Рита покорно пошла за ним в подсобку.

«Эх, придётся торговать мясом. Хоть я и не представляю, как буду разрубать эти мясные туши, но согласна даже на это. Надо же с чего-то начинать».

Армянин завёл её в комнату, где вдоль стен стояли вёдра, весы да пустые ящики, и прикрыл дверь.

– Раздевайся, – скомандовал он.

Рита решила, что он хочет переодеть её в рабочий халат, поэтому послушно скинула куртку. А армянин, кряхтя, на ощупь, так как из-за большого нависающего пуза ему ничего не было видно, расстегнул ремень брюк, пуговицы на ширинке и вывалил наружу своё «хозяйство».

– Ну давай, крошка, работай, – произнёс он деловито.

Рита схватила куртку и пулей выскочила из комнаты. Её позорное бегство с рынка сопровождал дружный гогот продавцов.

Двенадцать рублей, как Рита ни старалась свести расходы к минимуму, закончились. Девушка не ела уже три дня. Надо было что-то делать. Она опять пошла на рынок и стала бродить по рядам. Вид еды на прилавках вызывал мучительный спазм желудка. Это было невыносимо!

Теперь Рита к мужчинам-продавцам больше не обращалась. Она всматривалась в лица торговок, стараясь найти женщину с добрыми глазами, которая над ней хотя бы не будет смеяться.

Внезапно взгляд девочки упал на карман плаща впереди идущей женщины. Из него выглядывал уголок коричневого кошелька. Рита завороженно пошла за женщиной и, как удав на кролика, смотрела на кошелёк. В мозгу тут же всплыли картинки из детства, когда друг Петьки-Шакала играл с ней в шоколадки. Теперь-то Рита поняла, что тот мужчина с золотыми зубами учил её воровать.

«Так, нужно подойти как можно ближе, идти шаг в шаг, слиться с этим человеком как бы в одно целое, даже стараться дышать одинаково. Теперь распластать ладонь и аккуратно, не касаясь тела, захватить кошелёк. А теперь раз! Вот и всё».

Рита сама удивилась, как просто и быстро кошелёк оказался у неё в руках. Но тут женщина обернулась, и Рита увидела её очень милое лицо. Рите стало так стыдно!

– Женщина, вы кошелёк обронили, – вырвалось у неё.

– Да? Ой, какая же я растяпа! Спасибо тебе, девочка.

Женщина взяла свой кошелёк и пошла дальше по рядам набивать сумки продуктами. А Рита осталась стоять, радуясь тому, что всё-таки не навредила хорошему человеку. Но, увы, чувство голода от этого не прошло.

«Что делать? Боже мой, что же мне делать?!! Неужели единственный выход у меня – это воровать кошельки?!! Я не хочу этого! Но рассчитывать мне не на кого, помощи ждать неоткуда. На работу меня никто не хочет брать. Значит, я теперь нахожусь по другую сторону границы между благоустроенными порядочными людьми и отбросами общества. И у меня в жизни осталось два пути: либо стать проституткой, либо воровать.

Нет, только не проституция!!!

Ну, добропорядочные граждане, где там ваши кошельки?»

Рита вышла на охоту. Первый «улов» составил тринадцать рублей. Это не много, но и не мало. Неделю можно было скромно прожить. Рита дала себе слово, что воровать она будет только по крайней необходимости, не жадничая. И ещё: с тех пор она никогда не смотрела в лицо жертве. Даже если человек оборачивался, Рита отводила взгляд.

Так Рита стала воровкой-карманницей.

Дождь, дождь, дождь. Вода и сумерки заполнили собой весь город, соединили небо и землю полупрозрачным занавесом, размыли чёткие очертания домов и деревьев, настраивая людские души на печальные, унылые ноты.

Чужая квартира, которую Рита снимала, в этот час казалась особенно мрачной и неуютной. Девушку всегда пугало одиночество. А сейчас оно особенно безжалостно терзало её измученную душу, доводило до изнеможения, отбирало последние крупицы надежды на счастье.

Рита сидела, облокотившись на подоконник, и угрюмо смотрела в окно. Капли дождя медленно скользили по оконному стеклу, рисуя на нём пути-дорожки. Только прямыми они почему-то не получались, всё с какими-то изгибами, поворотами.