Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис

Некто Софит, умерший в Александрии Арахосии (современный Кандагар) в конце I века до н. э., вероятно, был одним из купцов, побывавших в Баригазе. В сочиненной им самим детальной надгробной эпиграмме он рассказывает о своих достижениях. Утратив наследство предков, Софит искал возможности вновь возвысить свой дом. Он взял заем и уехал из города, решив вернуться туда только богатым человеком: «С этой целью я плавал на торговых судах во множество городов и собрал великое богатство, не причинив никому вреда». Его мореплавания должны были происходить в Индийском океане. Из Кандагара он мог легко достичь порта Баригазы, а оттуда путешествие могло завести его вплоть до Египта. Он вернулся богачом, восстановил родовой дом, возвел новую гробницу для своих предков и себя самого и составил стих на греческом языке для эллинов, которые должны были еще оставаться в Александрии Арахосии. Археологические исследования портовых городов Южной Индии и обнаружение там римских монет и амфор для вина подтверждают рост греческой торговли в этих областях в ранний имперский период.

Импульс к установлению таких связей дал Александр. Его поход стал, если можно так выразиться, «большим взрывом»[134] эллинистической «глобализации». Александр задумал очертить границы мира, а не пределы Персидской державы — цели его военной кампании. Он расселил своих солдат в стратегически важных пунктах вдоль своего пути к Индийскому океану и способствовал научным исследованиям всех земель, которые он посетил.

Развитию сети взаимосвязанных областей — временами воевавших друг с другом, а временами объединенных под единой властью — сопутствовало беспрецедентное передвижение населения. Как мы видели в предыдущих главах, оно варьировалось от добровольных путешествий наемников, художников, торговцев, актеров и музыкантов, бродячих ораторов и наставников, учеников ораторского мастерства и философии, направлявшихся к священным местам паломников и атлетов до вынужденной миграции изгнанников после гражданских войн, пленников, рабов и евреев диаспоры. Некоторые передвижения происходили регулярно — например, поездки «священных посланников» (theoroi), которые объявляли о проведении панэллинских игр, путешествия зрителей великих атлетических состязаний в Олимпии и Дельфах и определявшиеся муссонными ветрами плавания по Индийскому океану. Чаще они были вызваны конкретными нуждами — например, путешествия послов в города, к царям, римским властям или императору. Миграции могли иметь массовый характер — как в случае с основанием новых эллинистических городов или римских колоний либо при переселении евреев после их восстаний. Крупные группы, как правило, перемещались навечно, приводя тем самым к коренным изменениям этнического состава населения и способствуя его культурному разнообразию. В то же самое время на культуру сильно влияли частные и временные передвижения людей, особенно купцов и ученых.

Хороший пример тому дают путешествия мыслителей. Ораторы, философы и историки, странствовавшие по греческому миру и читавшие лекции в крупных городах и святилищах, известны уже в V–IV веках до н. э. В силу укрепления, начиная с III века до н. э., внутренних связей этого мира, учащения проведения крупных игр, развития образования, историографии, ораторского мастерства и философии, а также существования царских дворов (чью роль позднее взял на себя императорский двор в Риме) эти лекции стали читаться намного чаще, нежели ранее. Слово akroasis («публичная лекция») описывает основной вид деятельности странствующих ученых: посещение города, святилища или двора, в котором они оставались на несколько дней или месяцев, читая лекции в гимнасиях, театрах, булевтериях или дворцах. Содержание этих лекций было самым разнообразным: они могли сводиться к чтению извлечений из исторических трудов, постановке философских проблем, панегирика в честь города с упоминанием его мифов, исторических свершений, знаменитых граждан и красоты, восхвалению императоров, советам по социальным и политическим вопросам и представлению свидетельств «родства» между разными городами или областями, проистекавшего из родственных связей отдельных богов или героев-основателей.

Один из наиболее известных эрудитов того времени — Полемон Илионский. В 170-е годы до н. э. он путешествовал, собирая сведения о местной истории и культах, например Афин и Дельф, и излагал их в своих лекциях. Начиная со II века до н. э. все более частыми становились хвалебные речи в честь римлян, а когда влияние сената на греческие дела возросло, Рим стал одним из любимых направлений поездок мыслителей. Некоторые из них оказывались в Городе в качестве послов своих городов, другие — как друзья римских государственных деятелей, третьи же испытывали в новом центре мира свою судьбу. Поворотным событием в этом отношении стало афинское «посольство философов» 155 года до н. э., которому надлежало оспорить решение сената о наложении штрафа на их город. Известность обрели речи Карнеада, в первый день защищавшего справедливость, а на следующий день ее осуждавшего. Хотя консервативный римский сенатор Катон Старший проследил, чтобы философы немедленно покинули город, влияние их сохранилось, и в последующие десятилетия число греческих интеллектуалов, посетивших Рим, увеличивалось.

Деятельность странствующих историков, ораторов, грамматиков и философов — либо ученых, компетентных во всех этих областях и известных как «софисты», — продолжалась и в имперский период и достигла пика в эпоху так называемой второй софистики, длившейся примерно с правления Нерона до начала III века н. э. Речи Диона из Прусы, добившегося успеха при Флавиях и Траяне и известного как Хрисостом («Златоуст»), представляют собой наиболее полно сохранившийся образец таких лекций того времени. Часто они были посвящены важным политическим и моральным предметам вроде идеальной царской власти, рабства и свободы, но часто включали и досужие упражнения в риторическом искусстве вроде его «Хвалы волосам». Однако во времена автократической власти выражать свое мнение могло быть опасно. При Веспасиане философов изгоняли из Рима за моральное развращение учеников, при Домициане в изгнание отправился Дион. Но в целом II век н. э. был золотым веком для странствующих ученых, наставления и лекции которых в значительной степени формировали культурное единообразие и распространяли представления о литературном и риторическом стилях.

«На Восток» — таков был девиз большинства греков из тех, кто оказался под властью преемников Александра, и за несколькими (хотя и важными) исключениями вроде походов Пирра в Италию и Сицилию он не менялся на протяжении столетий. Когда Рим укрепил свое положение в центре ойкумены, а установление Pax Romana сделало путешествия относительно безопасными, отдельные лица и группы из Греции и эллинизированных провинций проложили путь в Рим, Италию и западные провинции. Ученые, актеры и атлеты были среди них лишь меньшинством, пусть и избыточно представленным в источниках; большая часть состояла из рабов, торговцев, художников и квалифицированных работников. Иногда надгробные надписи сообщают истории этих людей — например, печальный рассказ Гиле из Фессалоник, в одиночестве скончавшейся в Бонне в 200 году н. э.: «Фессалоники были моей родиной, и Гиле было мое имя. Эс, сын Баталла, покорил меня с помощью любовного зелья, хоть он и был евнух. Потому мое брачное ложе оказалось бесплодным. И теперь я лежу здесь, так далеко от моей отчизны». В тесном мире Римской империи женщина из Фессалоник, последовавшая за своим мужем в Германию, все еще могла думать о своей родине с ностальгией.