Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт

Доррин и Кадара ждут.

Наконец из-за широкой излучины выплывает темная баржа. Следом появляются еще две. Первая плывет под зеленым знаменем Кертиса, вторая — под золотым кифриенским... На каждой, помимо пары десятков новобранцев, есть и лучники. Белых стягов Фэрхэвена над рекой не видно.

Доррин, затаив дыхание ждет когда первая баржа налетит на проволоку.

И... вот оно! Троих лучников, находившихся на носу, рассекает пополам. Над рекой разносятся вопли. Однако тела погибших оттягивают проволоку вниз, и она цепляется за корпус баржи.

Спидларские стрелки поднимаются из укрытий и осыпают баржу градом стрел. Однако лучники на второй барже тоже берутся за свое оружие.

Доррин прячется за пнем. Все оборачивается не так, как было задумано. Кадара выпускает стрелу за стрелой. Тела, одно за другим, падают в воду.

— Ложись! — кричит Доррин, уловив чувствами, что проволока вот-вот не выдержит и лопнет.

Кадара остается на ногах, продолжая стрелять. Рядом с ней выпускает стрелы Ворбан.

Доррин в прыжке сбивает Кадару с ног и валит на землю.

— Ты что, спятил?!

— Лежи! — рявкает кузнец и, перекатившись, дергает Ворбана за ноги. Жилистый боец вырывается.

Проволока лопается, и две ее половины, как два невидимых смертоносных кнута, хлещут в разные стороны. Вторая баржа уже почти догнала первую, и пришедшийся по ней удар рассекает сразу четверых лучников. Однако другая половина с той же силой хлещет по берегу и разрубает оставшегося на ногах Ворбана.

Доррина ослепляет приступ боли, и он без сил опускается на землю.

К тому времени, когда ему удается прийти в себя и выпрямиться, Кадара успевает выпустить по баржам еще несколько стрел. Передовая баржа налетает на следующую, натянутую выше проволоку, что стоит жизни сразу трем офицерам. Многие новобранцы с перепугу прыгают в воду.

Рулевой третьей баржи резко разворачивает свое судно, и оно утыкается в восточный берег выше по течению. Как раз напротив того места, где на западном укрылись основные силы Кадары.

Вторая баржа налетает на проволоку следом за первой. Некоторые бойцы успевают распластаться на палубе, оставшихся на ногах сметает проволока. В лежащих с берега летят стрелы.

Третья проволока почти полностью очищает палубу передовой баржи от людей, но зацепляется за поднятый рулевым и вставший торчком румпель.

— Ложись! — орет Доррин.

— Ложись! — вторит ему Кадара и сама распластывается ничком.

Спидларцы прекращают стрелять. Лопнувшая со звоном третья проволока, разрубив зацепившего ее румпелем рулевого, хлещет по второй барже.

Рулевой успевает пригнуться, но несколько неосторожных новобранцев находят свою смерть.

После того как ловушки пройдены, рулевой со второй баржи ухитряется рывком направить тяжелое судно к берегу, на сей раз к западному, в который оно и утыкается всего в нескольких родах от затаившегося отряда.

Из двух десятков людей, первоначально находившихся на барже, уцелело около половины. На первой барже погибли все. Течение сносит ее вниз. Она натыкается на мели, но пока не застревает.

А вот бойцы с третьей баржи сходят на свой берег целыми и невредимыми. Корпус судна служит им прикрытием.

Доррин смотрит на покрасневшую от крови воду и плавающие в ней обрубки тел. Его мутит.

— Вперед! — приказывает Кадара, не забыв снять с тела Ворбана пояс с мечом и кошельком. Ее отряд, прихватив тела четверых павших, спешит к тянущейся вдоль реки узкой тропке. Мощеная дорога проложена примерно на кай восточнее.

Доррин бежит вместе со всеми вниз по течению, стараясь не потерять сознание от жуткой головной боли и борясь с тошнотой. Из дюжины воинов Кадары, бывших с ней в засаде, в живых осталось восемь.

Юноша останавливается — его рвет желчью.

— К тем, у третьей баржи, нам не подобраться — попадем под стрелы, — поясняет Кадара. — Спустимся пониже, соберемся все вместе, тогда и решим.

Какой-то воин смотрит широко раскрытыми глазами то на Доррина, то на реку со следами только что учиненной бойни. Его взгляд скользит по черному посоху, по висящему на поясе тяжелому молоту, и он медленно качает головой.

А вот Доррину головой не качнуть: малейшее движение вызывает новую вспышку боли. Ему трудно идти, а еще труднее думать.

Подъехавший Брид смотрит с высоты седла на Доррина.

— На сей раз речные ловушки сработали, — говорит юноша, взбираясь на Меривен. — Но больше так не получится.

— Почему?

— Единственное, что им потребуется, — это поставить на каждой барже по железному столбу и приказать всем лечь, когда этот столб наткнется на проволоку. Жертвы все равно будут, но не такие... — он показывает рукой на реку и сплевывает желчь.

Подняв брови, Брид поворачивается к Кадаре.

— На двух первых баржах погибли все. Третья уткнулась в дальний берег, и с нее все спаслись. Нам к ним было не подобраться: у нас стрелы кончились, не говоря уж о том, что их там впятеро больше. Наших полегло четверо. Ворбана убило проволокой, когда она лопнула. Доррин кричал «ложись!», но бедняга не послушался.

— Он никогда не слушался, — ворчит Брид, разворачивая коня в сторону Клета. — Что же до оставшихся ловушек, то мы их используем, только надо поторопиться. Вряд ли они успеют переоснастить баржи за день-другой.

Брид скачет вперед. Кадара следит за тем, как тела павших навьючивают на приведенных Бридом свободных лошадей.

— Вы всегда увозите своих с поля боя? — спрашивает Доррин.

— Вовсе нет, — натянуто смеется Кадара. — Нынче у нас, если можно про все это так сказать, победа. Но бывают и поражения, когда приходится улепетывать, побросав все. Ежели с ними чародеи, то чаще всего дело заканчивается именно так. Правда, Белые не любят воду.

— А почему мы не можем ничего поделать с теми, с третьей баржи? — спрашивает Доррин.

— Будь они на этом берегу, мы бы попытались. Но на том у нас никого не было. А если мы двинем туда сейчас, то можем сами оказаться в ловушке между рекой и дорогой.

По лицу Доррина Кадара видит, что он ее не понимает, и начинает разъяснять:

— Чтобы справиться с теми шестью десятками новобранцев, нам пришлось бы перебросить на тот берег всех имеющихся у нас лучников, а Брид не может допустить такого разъединения наших основных сил. Он надеется, что тяжелые потери их остановят.

— Не остановят.

— Знаю. Да и Брид тоже знает. Но чем больше врагов выведем мы из строя, сумев при этом сберечь как можно больше своих до настоящего большого сражения, тем лучше.

— Ну что ж, — говорит Доррин, оглядываясь на лежащие позади него завернутые в парусину свертки, — думаю, новую засаду надо будет устроить не в самом узком месте, а перед ним.