Убийство в третьей степени - Галина Ивановна Лапаева

успокаивал себя, что еще не все потеряно, ведь и половины квартиры не осмотрено. В четвертой комнате сыщикам повезло – посреди большой комнаты стоял большой обеденный стол, по всему было видно, что это столовая. По периметру стола стояло много стульев, штук шестнадцать, не меньше. Так вот, ножки стола оказались полыми и были наполнены до отказа малюсенькими целлофановыми пакетиками с серым порошком, конечно же, это был героин, тот самый, но без экспертизы этого утверждать было нельзя. Пакетики были извлечены из “емкостей”, пересчитаны, все было зафиксировано в протоколе, и осмотр продолжался. Под одним из платяных шкафов был найден пистолет, разрешения на который, конечно же, не было. В тайнике второго дна следующего шкафа были обнаружены гильзы с пулями для пистолета. Но больше всех поразила оперативников и понятых находка сделанная на лоджии квартиры. В кирпичной стене дома был обнаружен тайник размером с большой чемодан, который был полностью забит денежными купюрами. В основном здесь были евро и доллары США, были и рубли, преобладали тысячные купюры.

– Ты что, не доверяешь банкам, такие сумасшедшие деньги держать дома может только сумасшедший. Ну, мало ли что может случиться, пожар, зальет вода или газ взорвется. На что ты надеялся? Ведь гораздо надежнее держать деньги хотя бы на карточке. – Стас задавал эти вопросы Роману и не надеялся услышать вразумительный ответ. Он считал, что его просто не может быть. Но ответ прозвучал.

– А знаешь, какое это счастье – открыть тайник, долго, долго смотреть на эту кучу и осознавать, что это все твое. А знаешь, как приятно сидеть вот так вечерком за большим столом в столовой и пересчитывать их. Раскладывать по купюрам, на много– много кучечек и плакать от счастья, от осознания, что ты богатый. Разве может доставить столько счастья какая-то пластиковая карточка? А? Да что ты можешь понять, голь перекатная! У тебя и на сигареты-то десятка не всегда есть, я уверен, ну скажи, не всегда, да?

   Присутствующие смотрели на него не отводя взгляда – кто с удивлением, кто с сожалением, кто с ненавистью, но ни один человек не смотрел на него с завистью, хотя, казалось бы, было чему завидовать, столько денег!

   Деньги были пересчитаны, зафиксированы, сумма занесена в протокол.

– Да, много я повидал за время своей службы, но такое вижу впервые, – на этот раз тихо проговорил Стас, – а ты? – он повернулся к Игорю.

– Да и я, пожалуй, тоже, – и с жалостью посмотрел на Романа. Затем подошел к Гале. – Тебе и сейчас его жалко?

– Да, Игорь, мне его жалко, очень жалко, что человек когда-то потерял человеческий облик, и ради вот этих жалких бумажек совершил столько убийств. А сколько бы он еще их совершил, если бы его не остановил случай. – Галя говорила тихо, почти шепотом, Роман не мог ее слышать, но интуитивно он, видимо, понимал, что речь идет о нем, и, не мигая, смотрел на них.

   В личной спальне Романа была обнаружена шкатулка внушительных размеров с драгоценностями, эта почему-то не была спрятана, а стояла на прикроватном столике на видном месте. Стас подошел, открыл крышку и, присвистнув, спросил:

– А это что ж не припрятано? Видно, ты как кощей бессмертный, на свое золото перед сном любовался, вместо снотворного, иначе заснуть не мог, да? Или ты засыпал в обнимку с этим ящиком, вместо любимой девушки.

– Да, да, засыпал в обнимку, – зло закричал Роман, – а что толку тебе спать в обнимку с девушкой, в твоем кошельке от этого прибывало, а?

– Урод, – только и смог сказать Стас.

   Обыск закончился поздно. Все устали, понятых пришлось поменять. Было написано три разных протокола, трое разных понятых подписали их. Все конфискованное было перевезено со специальной охраной в прокуратуру города.

   Опергруппа, принимавшая участие в обыске, была отправлена домой на отдых, в том числе и Игорь со Стасом. Стас рвался провести допрос Романа Синельникова, но ему категорически запретили, но что бы он не бузил, дали слово отложить допрос до завтра, что бы они с Игорем могли принять участие в нем после отдыха.

   Игорь с Галей уехали на дачу, заехав по дороге к Игорю домой. Мама была дома, она очень обрадовалась приезду сына и еще больше была рада тому, что с ним была Галя. Девушка ей очень понравилась, и она молила Бога, чтобы у них все сладилось. Она не могла знать, что у них не могло не сладиться, они так долго шли к этому. Накормив их вкусным обедом, мама уговаривала их остаться на ночь здесь, но молодые люди были не согласны – Гале было просто стыдно ночевать при маме тут. И они уехали. Остаток дня они провели вдвоем, валялись на раскладушках в саду, благо погода позволяла, пили кофе, чай, немного посмотрели телевизор, затем поменяли букеты сирени в вазах в доме.

   Галя сказала, чтобы сирень на следующий год гуще цвела, надо обламывать веточки с цветом в этом году. Потом Галя обзвонила всех своих родственников, проведя у телефона целых два часа. Справилась о здоровье Лешки, с которым ей удалось поговорить, рассказала о том, что преступники пойманы. Все удивлялись тому, что произошло, но больше всего удивились новым родственникам. После разговора с родственниками Галя загрустила – она вспомнила о тете Ане. Ей невыносимо больно было осознавать, что она мама этого ее брата-убийцы. И все удивлялась, почему Роман такой. Она вдруг вскочила с дивана.

– Игорь, – и увидев, что он спит, откинувшись на спинку дивана, замолчала.

   Затем тихонечко положила его на бок, укрыв пледом, он даже не проснулся. Поцеловав его в щеку, Галя выключила свет в гостиной и поднялась к себе. Раздевшись и удобно устроившись в постели, Галя продолжала думать о новой тетке. В первый же свободный день они с Игорем должны поехать к ней, успокоить ее, позаботиться о ней. Ведь Роман единственный ее ребенок, больше у нее никого нет. Есть, конечно, братья, но у них свои семьи, свои дети, внуки, а мама у нее совсем старенькая. Теперь тетя Аня, наверное, заберет ее к себе, одной ей плохо будет. А может мне взять их к себе сюда, дом большой, пусть живут. Тут и зимой жить можно, отопление есть, вода тоже, опять же канализация, ванны. Продукты мы с Игорем можем привозить. Да тетя Аня еще совсем не старая, сама может в магазин сходить. О Господи, что же я говорю, ведь у тети Ани муж есть, я совсем забыла.