Вокруг себя был никто - Яков Шехтер

В самолете я спокойно спала, сценарий предстоящего был примерно ясен, сердце билось ровно. Аэропорт в Оше оказался братом-близнецом нукусского, и публика походила на каракалпакскую. Ощупывающие взгляды мужчин меня уже не нервировали, людей вокруг себя я воспринимала, как разговаривающую декорацию.

Чемодан с билетом, документами и большей частью денег, рассованных между вещами, отправился в камеру хранения, при мне остались небольшая сумка с минимальным набором предметов и тридцать рублей. Перед телефонной будкой сердце ускорило свой бег, стало трудно дышать, пальцы, отыскивающие монетку в кошельке, покрылись потом.

–А кто его спрашивает? – ответил приятный женский голос с сильным акцентом.

– Таня. Из Вильнюса.

– Погодите минуту.

Абай звучал устало и глухо.

– Ты где?

– В аэропорту.

– Садись на седьмой автобус, выйдешь на улице Айни, напротив школы, розовый дом возле остановки, 12 квартира. Ни с кем по дороге не разговаривай и нигде не задерживайся.

Просто Султан-бобо и Чинар-ваис! Атмосфера секретности, прикосновения к тайне и эзотерии служения полилась из телефонной трубки. Двумя фразами Абай привел меня в трепет, сомнения испарились, я снова была готова выполнить любое указание Мастера.

– Еду, – ответила я и повесила трубку.

Ош больше походил на разросшуюся деревню, чем на город. Улицы образовывали одноэтажные домики, укрывшиеся в зелени кустов; высокие здания, в основном блочные пятиэтажки, попадались редко. Посреди Оша возвышалась гора, вершину которой украшали громадные буквы какого-то лозунга. Автобус долго колесил по улицам, задевая ветки разросшихся деревьев, на остановках сквозь шум мотора пробивалось журчание мутной воды, бегущей в арыках, проложенных прямо у обочины шоссе.

Дверь открыла женщина в платье из цветастой восточной ткани, и с низко повязанным головным платком. Она так была похожа на Абая, что догадаться о том, что передо мной его мать, не составляло никакого труда.

– Я Таня, я звонила недавно.

– Заходите.

Она улыбнулась, всепобеждающей абаевской улыбкой и жестом подтвердила приглашение.

– Абай во второй комнате, идите к нему.

Жилище выглядело странно: вдоль стен стояли нормальные горка с посудой, тумба с цветным телевизором, платяной шкаф. Стол и стулья отсутствовали, вместо них посреди комнаты возлежал ковер с уже расстеленным достарханом: судя по всему, ели тут прямо на полу, как в сакле у Мирзы. Спали тоже на полу, ни в одной из комнат не было ни кровати, ни дивана.

Абай сидел, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. Выглядел он неважно: бледный, мешки под глазами, внезапно углубившиеся морщины. Он слышал, как я вошла, звук открываемой двери был достаточно сильным, но веки не поднял, только махнул рукой – садись, мол.

Я осторожно опустилась возле него на ковер и шепнула:

– Привет!

– Здравствуй, – ответил он и, протянув руку, положил ее на мое плечо.

– Болит, понимаешь, все внутри болит.

– Почему, ты простыл, или что другое?

– Другое. Люди думают, будто Мастер этакая железная башня, которой все нипочем, любые беды и несчастья, приносимые учеником для исправления и помощи, как об стену горох. Если бы!

Я осторожно погладила его пальцы, лежащие на моем плече.

– Человек тридцать лет живет как слон в посудной лавке, крушит все на своем пути, рвет связи, сжигает энергетику, наносит вред другим людям, а потом приходит ко мне и просит – помоги. А кто поможет тем, кому ты навредил? Я кто, Аллах всемогущий? Не могу я исправить все, что ты напортил!

А он просит, помоги, помоги. Приходиться переключать на себя его связи, жечь их одну за другой, своим здоровьем, собственной энергией. Космос в такие дела не вмешивается, не помогает энергетически: хочешь идти против потока – иди, но сам.

Мы не лекарства прописываем, мы меняем судьбу. Потом обращается этот человек к докторам, выписывает ему врач какую-то ерунду, типа аспирина, и вдруг раз – помогает. И счастлив пациент, наука всесильна! А то, что я на себе его из ямы вытащил, он знать не знает и благодарности не испытывает. Он врачу благодарен и медицине продвинутой. Кольца вот, видишь?

Он протянул мне ладони. Изящные пальцы Абая были унизаны кольцами разных видов, цветов и размеров. Обручальные: бочонком и плоские, серебряные – богато украшенные сканью, массивные золотые перстни с инициалами владельцев, кокетливые женские колечки, остро сияющие бриллиантами.

– Они думают, мне их деньги нужны, отдают, скрепя сердце, полагают – обогатили Абая. А на мне кожа горит от их грязных мыслей, слов, поступков. Вот, погляди.

Он сдвинул кольца со своих мест, переместив их на первую фалангу; некоторые пошли легко, другие сопротивлялись, словно приклеенные. Под каждым кольцом остался след – белая полоска, будто кожу травили кислотой, выжигая естественный цвет.

Абай умолк, капельки пота проступили на смуглом лбу. Я сняла его руку со своего плеча и нежно поцеловала.

Эту ночь мы провели вместе, под одним одеялом, и то, что произошло, походило скорее на встречу влюбленных после долгой разлуки, чем на раскрутку ученика Мастером.

Абай проснулся с первыми лучами солнца, и уже по первым его движениям я поняла – вчерашнее было только минутой слабости. Передо мной вновь сидел лукавый Мастер с раздвоенным языком: плакать, жаловаться, возражать не имело смысла, причитающийся мне кусочек счастья подошел к концу.

– Вот адрес, – протянул Абай клочок бумаги, – после завтрака отправляйся. Там Мирза и все остальные.

– Кто остальные?

– Увидишь, – улыбнулся Абай.

Солнце трепетало над горою, листья шуршали под порывами ветерка, а я рыдала, как последняя дура, уже не стесняясь слез.

Название деревни стерлось из моей памяти, небольшой населенный пункт посреди Ферганской долины, автобус шел туда около часа, солидные дехкане в халатах бросали на меня осторожные взгляды: видимо люди моего типа редко попадали в эти края.

Деревня представляла собой одну улицу – крепкие дома за высокими заборами, жили тут основательно, богато жили. Я долго шла вдоль заборов, выискивая нужный номер дома, порядка в нумерации не было никакой, два, три, четыре строения могли идти под одной и той же цифрой. Как видно, хозяева потихоньку расширяли усадьбу, превращая небольшой первоначальный домик в целый квартал. Наконец тот дом, который ищу.

Забор, как у всех, тяжелые ворота, окна занавешены. Я стояла перед створками, не решаясь постучать или повернуть ручку, как вдруг они распахнулись сами собой, и навстречу вышла… Вилия.

– Привет, – сказал она, прикасаясь губами к моей щеке. – Абай послал тебя встретить, а ты все не идешь. Мы уже беспокоиться начали.