Книга - Ефимия Летова

…и замерла, едва ли не столкнувшись нос к носу с какой-то девушкой.

* * *

Она стояла прямо за дверью, и видимо, всё ещё приходила в себя, за какие-то доли секунды умудрившись безнаказанно отшатнуться от неожиданно распахнувшейся двери. Сначала я с лютой тоской подумала, что это цыганка: девушка была темноволосая, вся какая-то всклокоченная и взъерошенная, и рядом с ней, уцепившись за её руку, переступал с ноги на ногу маленький худенький мальчик лет двух на вид. Лично я с цыганками дел никогда не имела, но историю о том, как лет пять назад моя подруга Валя, сама не понимая, почему и зачем, пообщавшись с представителем легендарного народа, сняла с карточки всю свою зарплату и отдала незнакомой прежде женщине в цветастых юбках, предвещавшей ей некие глобальные перемены в судьбе, выслушала раз десять за всё время нашей долгой дружбы.

Девушка, точнее, молодая женщина смотрела на меня во все глаза и молчала. На цыганку она, сказать по правде, нисколько не походила: бледное и чистое европейское лицо без косметики было печальным и одухотворенным, как у монахини или мадонны с картины эпохи Возрождения. Может, квартирой ошиблась? Или, скорее, всё проще: она из этих, сектантов… История о том, как Валя сорок минут дискутировала со свидетелями одной из самых известных сект, а потом, проникнувшись жалостью к «доходягам», кормила их борщом у себя на кухне, была выслушана мной не меньшее количество раз, чем история о цыганке. Лучше всего аккуратно сделать вид, что гостью я не вижу, закрыть дверь и сбежать. Я захлопала по карманам в поисках ключа: скорее всего, опять провалился в дырку, которую я вот уже месяц никак не могу зашить…

В этот момент девушка сделала шаг в сторону, перекрывая мне путь к отступлению и неловко проговорила, тихо, но к сожалению не настолько, чтобы я могла сделать убедительный вид, будто ничего не слышу:

— Вы Марианна?

…не сектантка и не ошиблась. Не знаю, почему, но мне вдруг стало тревожно, неуютно и тоскливо, хотя ничего такого настораживающего в девушке с ребёнком не было, напротив. Симпатичная, стройная, одета вполне прилично — на просящую милостыню не похожа. Под мышкой зажат ноутбук, что выглядело отчего-то нелепо.

"Надеюсь, не дальняя родственница, желающая у меня пожить, не родственница и не знакомая Кирилла с тем же запросом. Не хочу разбивать чужаками свой устоявшийся загнивающий мирок, пусть будет как будет, пусть это ошибка, совпадение, пусть она уйдёт!"

— Да? — нейтрально ответила я, прикрывая за собой дверь и оставаясь на лестничной клетке. Пусть соседи слышат, лучше вот так, чем пустить кого-то в свою заветную норку, а вот не пущу, пусть даже она трижды чья-то там родственница. И тут же мелькнула спасительная, всё объясняющая мысль: новая соседка. Соседка пришла знакомиться, или я её заливаю, или ей соли не хватает.

Девушка несколько секунд молчала, закусывая губу, молчал и ребёнок, разглядывая меня странно контрастировавшими с тёмными волосами чистыми серыми глазами — не то что бы мне был так уж интересен их цвет, но он невольно обращал на себя внимание.

— Марианна, я понимаю, что, вероятно, мой визит вас удивил, тем более, что для вас мы ещё незнакомы, но… — мне не понравилось это "для вас" и это «ещё», и вообще не понравилось начало разговора, для спасительной версии с соседкой оставалось всё меньше шансов. — Но мне очень нужна ваша помощь. Вы можете помочь мне… нам с сыном. Только вы.

…значит, всё-таки выпрашивать пришла. Или деньги, или, что вероятнее, ночлег.

— Прошу прощения, — стараясь всё так же сохранять спокойствие, ответила я. — Но мне нужно убегать на работу. А вечером я уезжаю. На месяц. Или на год, как получится. Да и вряд ли я смогу чем-то помочь, так что…

— Вы можете, и это вопрос жизни и смерти! — незнакомка занервничала сильнее, а я стала прикидывать к кому из соседей можно заколотиться с просьбой о помощи, если неведомая безумная визитёрша схватится, например, за мирно лежащий где-нибудь в кармане её куртки нож. — Пожалуйста, я прошу вас! Хотя бы просто выслушайте. Это не займёт много времени…

— Что я могу для вас сделать? — я пошла на попятную, рассудив, что сумасшедшим не противоречат. Подтверждая мои самые худшие подозрения, девушка прижала выскальзывающий ноутбук к груди и сказала:

— Отправьте нас домой, пожалуйста, вы можете. Напишите книгу и отправьте нас домой. Только вы и можете.

— Куда отправить?!

— Домой, — повторяет безумная женщина и суёт мне в руки ноутбук, который я беру на автомате. — В Криафар.

Сорок минут спустя

В моём доме нет ничего подходящего для детских игр, хотя ребёнок не особо требует к себе внимания, он очень и очень спокоен, и это тоже кажется подозрительным. Чуть подумав, я решительно ставлю перед ним миску с грецкими орехами в скорлупе, оставшимися от Кирилла, который, в отличие от меня, их любил, и пустую бутылку из-под кефира с достаточно широким горлышком, чтобы туда можно было проталкивать орехи. Это нехитрое занятие увлекает малыша на гораздо более длительный срок, чем можно себе представить. Пока орехи с глухим стуком падают на дно бутылки, я и незнакомка по имени Карина смотрим друг на друга через круглый кухонный стол. На кухне тесно для троих, и бардак никуда не делся, но бояться или стесняться я перестала довольно быстро. Безумные — они ж сами как дети, чего их стесняться-то.

— Вечер говорил, что вы с Телем сразу хорошо нашли общий язык, — нарушает молчание незнакомка.

— Кто?

— Один мой знакомый маг. Его зовут Варидас, но с древнекриафарского это переводится как «вечер». Его так иногда называли другие маги.

— А. Это из этой самой ненаписанной книги.

— Написанной. Но не записанной.

Пора как-то резюмировать, подводить итог растянувшемуся почти на час безумному разговору, из-за которого я не пошла на работу, отговорившись внезапно прихватившим животом. Хочется сделать себе чаю или хотя бы даже кофе растворимого налить, но как-то не решаюсь поворачиваться к незваной гостье спиной.

— Вы — Кнара Вертинская? — мне уже почти весело, хотя на самом деле истерика подступает всё ближе и ближе. — Я, кажется, даже читала ваши книги, несколько лет назад они были бестселлерами, верно?

— Были. Но последние два года, как я вернулась из Криафара, я… я больше не пишу. Не могу, вы понимаете.

Неопределенно киваю. Так с ума я не сходила, но ведь всё ещё впереди.

— И вы утверждаете, что у вас есть некая написанная в будущем книга, которая ещё не написана, но которую должна написать я? Вместе с вами?

— Да.

— Именно я? Несмотря на то, что я никакая не писательница? Может, вам к кому-нибудь другому обратиться? Я в библиотеке работаю, книги только выдаю.

— Да! То есть, нет. То есть, вы, и я тоже, мы с вами гораздо больше, чем просто писатели, поймите. Есть мир, которого ещё нет, но он уже есть, и он должен быть. Он обязательно должен быть, но его демиургом должны стать и вы, а не только я, потому что я сама не смогу себя туда отправить, а мне очень, очень нужно туда обратно, вы понимаете? Я так долго вас искала, целых два года, я почти ничего не знала о вас, кроме имени, и вот наконец нашла, а вы… понимаете вы?!