Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз

парадную форму с эполетами, медными пуговицами, белыми перчатками и полицейским мечом. Остальные чиновники были в повседневной форме, тюремный священник был в буддистском облачении. Одзаки разбудили, как всегда, в шесть утра, он позавтракал рисом, супом из бобов и маринованными овощами, написал последнюю открытку своей жене Эйко.

“Постепенно холодает, – писал он. – Я буду стойко бороться с холодом”[37].

Одзаки отказался от традиционного чая и пирожных, но преклонил колени перед изображением Будды, пока священник читал мантру “Три обещания вечной жизни” из Книги Сутр[38]. Приговоренного проводили в просторный зал для казни, зачитали ему обвинения, набросили петлю на шею, и он встал на трап. Механизм виселицы приводили в действие пять сотрудников тюрьмы, чтобы ни один из них не мучился чувством вины из-за убийства человека.

Следующим в зал ввели Зорге. Лишь увидев одетых по форме чиновников, он осознал, что настал момент казни. “Сегодня?” – спросил он. “Да, сегодня”, – ответил начальник тюрьмы. На Зорге были темные брюки, рубашка с широким воротом и свободный пиджак. Внешне он был спокоен и владел собой. На вопрос об имуществе он ответил, что хотел бы оставить его Анне Клаузен, несомненно, чтобы оградить Ханако от дальнейшего взаимодействия с полицией. Фотоаппарат Leica и словари Зорге оставил своим палачам, попросил отправить через германское посольство написанные им заранее письма матери и сестре. Он вежливо отказался от предложенных священником чая с пирожными, но попросил сигарету. Начальник ответил, что это против правил. Юда Тамон, официальный свидетель казни из Токко, импульсивно воскликнул: “Да дайте же ему выкурить сигарету! Я знаю, что это против правил, но это его последняя воля. Можете сказать, что в последнюю минуту дали ему какое-нибудь лекарство”[39]. Начальник тем не менее остался непреклонен, и Зорге повели на трап.

Пока его ноги и руки связывали и накидывали петлю на шею, Зорге громко произнес по-японски три фразы: “Секигун [Красная армия]! Кокусай Кёсанто [Международная коммунистическая партия]! Совиет Кёсанто [Советская коммунистическая партия]!” Люк под его ногами открылся, и Зорге канул в небытие[40]. Начальник тюрьмы Итидзима сказал, что “никогда не видел, чтобы кто-то вел себя так благородно, как Одзаки и Зорге перед смертью”[41].

Другие члены агентуры приняли смерть не столь мужественно. Мияги скончался от пневмонии в середине судебного процесса в 1943 году, влажность и холод тюрьмы оказались непосильны для его слабых легких. Вукелич был приговорен к пожизненному заключению и в июле 1944 года был переведен из Сугамо в тюрьму Абасири на морозный северный остров Хоккайдо, где умер от истощения. Перед смертью Вукелич весил всего тридцать два килограмма. Иосико оповестили о его смерти 15 января 1945 года.

Клаузену и Анне повезло больше. Они пережили войну и были освобождены американцами в августе 1945 года. Оба вернулись в Германию, где Макса – поклонника Гитлера и разуверившегося коммуниста – представители новоиспеченного восточногерманского режима приветствовали как социалистического героя.

Тело Одзаки было передано его жене и кремировано на кладбище Отиаи в Синдзикуку, в Токио. “Я ничего не вижу впереди, даже красок, – писала она. – Все сущее превратилось в утомительное бесконечное количество пустых часов и пустого пространства. Я шла по темной дороге сквозь дождь, неся в руках еще теплый прах своего мужа, «вот дом, куда ты так хотел вернуться. Вот и твой кабинет». Я со слезами на глазах поставила прах на стол в его кабинете. На улице шел проливной дождь”[42].

Ни немцы, ни русские не проявили никакого интереса к тому, чтобы достойно похоронить Зорге, поэтому он был погребен на кладбище Дзосигая рядом с тюрьмой Сугамо, место захоронения было помечено деревянной табличкой[43]. В июле 1945 года тюрьма была уничтожена в ходе бомбардировок союзников. Дом Зорге тоже сгорел вместе со значительной библиотекой, которую его адвокат распорядился передать прокуратуре[44]. Ханако узнала о казни Зорге лишь в октябре 1945 года, через два месяца после капитуляции Японии, когда оккупационные власти союзников опубликовали подробности его дела в местной прессе. Вся история целиком стала сенсацией, не в последнюю очередь потому, что многие японские левые стали относиться к Одзаки как к герою и патриоту, сопротивлявшемуся милитаризму, в то время как многие их соотечественники хранили постыдное молчание. Дело Одзаки послужило основой для нескольких фильмов и пьес, например, для пьесы Киноситы Дзюдзи под названием “Японец по имени Отто”. На японском языке было написано свыше сотни книг об агентуре Зорге, а токийское Общество Зорге здравствует до сих пор и проводит популярные ежегодные конференции.

В 1948 году Каваи, освобожденный из тюрьмы союзниками, и сводный брат Одзаки Хоцуми уговорили Ханако написать мемуары. Они опубликовали их в собственном левом журнале Junken News. Ханако тем временем кропотливо искала возможное место захоронения своего погибшего любовника. На гонорары от мемуаров она смогла оплатить эксгумацию и опознать тело Зорге по поврежденным осколками шрапнели ногам и золотому зубному протезу, из которого она сделала кольцо. Она купила место на кладбище Тама, где Зорге покоится по сей день среди величественных могил видных деятелей Японии под гранитным памятником с надписью на японском языке: “Здесь покоится смелый воин, посвятивший свою жизнь борьбе против войны, за мир во всем мире”[45]. Ханако умерла в Токио в 2000 году в возрасте восьмидесяти девяти лет, ее прах был погребен рядом с ним[46].

После войны американские оккупационные власти в Японии проявили значительный интерес к сохранившимся судебным материалам по делу об агентуре Зорге, главным образом из-за опасений, что Советы могли осуществить столь же успешную операцию, внедрившись на территорию США. Генерал Дуглас Макартур, главнокомандующий оккупационными войсками союзников в Японии, назвал достижения Зорге “обескураживающим примером блестящего успеха в шпионаже”. Генералу Чарльзу Уиллоуби было приказано подготовить для Макартура подробный доклад об этом деле. Результаты его изысканий зачитывались в ходе заседаний Комиссии Палаты представителей США по расследованию антиамериканской деятельности, возглавляемой сенатором Джозефом Маккарти в процессе выявления возможных зорге в Америке – и свидетельств возможного подстрекательства Японии к нападению на Перл-Харбор со стороны Советов.

После показаний Уиллоуби создалось впечатление, что Зорге предупреждал Советы о планах Японии напасть на Америку. “Сталин действительно получил эту информацию”, – говорил он Маккарти 22 августа 1951 года. На следующий день Уиллоуби объяснял, уже более подробно, что “нападение на Перл-Харбор произошло в определенный день и в сообщениях Зорге о нем не говорилось. Но это не важно – важно было, что японцы намеревались нанести удар по югу, идя на столкновение с Соединенными Штатами и Великобританией”[47]. Однако миф о том, что Советский Союз