Тигр в камуфляже - Лев Пучков

Через пять часов восхождения вершина была покорена. Более никто не сорвался, и вообще — благодаря мастерству альпинистов восхождение прошло весьма удачно. Опасения Пульмана начали рассеиваться. Если бы не Бабинов, все было бы вообще прекрасно. Но этот конченый пессимист действовал доктору на нервы. Всю дорогу хирург тяжко вздыхал, смотрел тоскливо и на каждом привале ощупывал рюкзаки у двух идущих перед ними альпинистов. В рюкзаках хранилось несколько десятков квадратных метров шелка и дюралевые штыри — дельтапланы. По окончании операции Пульман с помощником намеревались бросить альпинистов на произвол судьбы и смыться с вершины на дельтапланах. Этот неизбежный и пока что далекий момент больше всего пугал Бабинова. Когда они тренировались, стартуя с холмов под Ложбинском, у хирурга, в отличие от Пульмана, получалось из рук вон — он отчаянно трусил и впадал в панику, хотя высота там была мизерная. Теперь же перспектива спускаться на дельтаплане с высоченной горы давила на сознание Бабинова с такой силой, что он был готов в любой момент упасть в обморок, страшно раздражая своим состоянием патрона…

Вершина представляла собой покатое плато размером в два футбольных поля, покрытое слежавшимся, твердым как дерево снегом.

В некоторых местах виднелись вогнутые воронки, как бы проталины, на дне которых был лед, прозрачный как стекло.

Прозвучала команда — отдыхать. Несмотря на страшную усталость, Бабинов, вооружившись ледорубом, отправился осматривать местность. Побродив минут десять, он вернулся к шефу, который, счастливо жмурясь, уже прихлебывал дымящийся кофе, заваренный на пламени керосинового примуса.

— Ничего нет, — уныло доложил Бабинов, плюхаясь рядом с ним на снег. — Ни малейшего следа. Его сильно занесло снегом?

— Занесло — не то слово. — Пульман снова с наслаждением отхлебнул кофе. — Он просто утонул. Поэтому его и в пропасть не стащило — несмотря на сильные ветра.

— Нам предстоит колоссальная работа, — мрачно заключил Бабинов. — Да уж… Просканировать вею эту огромную площадку…

— Зачем всю? — удивился Пульман, передавая кружку помощнику. — Зная предполагаемое направление движения самолета, мы можем с достаточной точностью определить точку столкновения. Таким образом исключаем из района поиска три четверти площади вершины. А в оставшемся секторе прозвоним всю зону по полосам — часа за полтора. Пей давай, да присоединяйся — я пошел… — Он извлек из сумки, висящей через плечо, небольшую пластмассовую коробку, надел наушники, взял в руки щуп с проволочной петлей на конце и отправился на поиски.

Допив кофе, Бабинов достал свой металлоискатель и присоединился к шефу.

Минут через двадцать у него в наушниках раздался четкий сигнал. От неожиданности доморощенный сапер даже подпрыгнул. И тут же буйно возликовал:

— Доктор!!! Это я, я!!! Это я нашел…

Определив контур предполагаемого остова самолета, Пульман дал команду, альпинистам — бурить шурфы, рвать тротиловыми шашками и выгребать из образовавшейся ямы снежное крошево.

Благодаря сноровке альпинистов и большому запасу взрывчатки дело двигалось споро. Через два часа адского напряжения из-под льдин показался довольно неплохо сохранившийся, обугленный и измятый остов самолета.

Даже невозмутимый Пульман на этот раз не смог сдержать нахлынувших чувств. Он дико завопил, принялся отплясывать на месте, затем схватил в обнимку Бабинова и заорал в экстазе:

— Я гений!!! Я все предугадал, Сашка! Это был не фантом — вот он, вот он!!! У-у-у-у…

Еще через полчаса остов был тщательно очищен от снега. Осмотр быстро дал результат — в пассажирском отделении очень скоро обнаружили небольшой несгораемый сейф, страшно тяжелый и, казалось, совершенно монолитный.

Пульман уже не орал — он охрип, затих и горящими, как два прожектора, глазами уставился на находку.

— Ты знаешь — я почему-то не верю… — тихо сказал он Бабинову, осторожно расплющивая по едва заметной щели между дверкой и корпусом брусок пластита. — Знаешь — ожидание события всегда лучше самого события. Не верю, и все… Я, простой психотерапевт, сам, своими руками… — Тут он не сдержался, задрожал губами, шмыгнул носом… Потом справился с собой, воткнул в пластит капсюль-детонатор с отрезком огнепроводного шнура, извлек из кармана зажигалку и на минуту задумался.

Как долго и кропотливо готовился он к этой минуте. Целый год штудировал немецкий, чтобы лично, не доверяя никому, прочитать строки, писанные великим ученым. Осваивал этот проклятый дельтаплан — ради одного только прыжка с горы, потратил на это дело уйму времени. Наконец, у хорошего сапера брал уроки обращения с пластиковой взрывчаткой, чтобы рассчитать все до миллиметра, чтобы не повредить документы. И — вот она, эта минута… Неужели все получится?

Неужели он действительно избранник судьбы и тайна аппарата — в его руках?!

— Ну, с богом. — Суеверно перекрестившись, Пульман Подпалил огнепроводный шнур и отошел в сторону. Раздался хлопок взрыва — крышка, зловеще крякнув, отлетела на пару метров, обнажив чрево сейфа.

Бабинов рванулся было к сейфу — и тут Пульман страшно крикнул:

— Стоять!!!

Хирург замер на месте.

— Это мое, Саша… — хрипло пробормотал Доктор. — Не лезь — я должен сам…

Немного постояв, он судорожно вздохнул, прошептал опять:

— Ну, с богом… — и приблизился к сейфу. Внутри лежала толстая тетрадка. Больше там ничего не было. Опустившись на колени. Пульман с чувством подступающего к горлу страха дрожащими руками достал тетрадь, начал листать…

Чертежи не могут вместиться в такой малый объем — не может быть, чтобы все было в одной тетради… Листая хорошо сохранившиеся страницы из плотной бумаги.

Пульман пробегал глазами дневник Вольфгаузена: дата, несколько строчек, — пунктуально, день за днем. Дневник был датирован 1943 годом, всего было заполнено восемнадцать страниц, по пять-шесть дней на каждой. Долистав до последней заполненной страницы, психотерапевт, пристально всматриваясь — у Вольфгаузена был очень мелкий почерк, — прочел последнюю запись: "…Опять болела печень. Шеффер советует прекратить пить пиво — говорит, вредно…

Сегодня я принял окончательное решение. Этот чудовищный проект не имеет права на существование. Концлагеря и камеры смерти, конечно, все это отвратительно…

Но мое детище — это просто геноцид против всего человечества. Нет, я не могу принять на свои плечи такую ношу. Сжег все чертежи и пояснительные записки в камине. Теперь я могу спокойно доживать оставшийся короткий отрезок времени со спокойной совестью, не вздрагивая от мысли, что буду проклят человечеством…"

— Знаешь, Саша… Этот старый идиот жестоко обманул меня, — бесцветным голосом, едва слышно произнес Пульман и вдруг, упав на спину, дико захохотал, хрипло кашляя в коротких промежутках между взрывами истерического смеха.

— Что с вами, доктор? — испуганно Спросил Бабинов. — Вам плохо?