Самое Тихое Время Города - Екатерина Кинн

– Сражаться. Ты же солдат. Вон твои ребята тебя ждут, а ты все тянешь.

Васильев посмотрел туда, куда указывала Мара. Ребята махали ему, и даже лейтенант Петрачев был совсем живой, даже голова у него была, совсем целая голова, и лицо румяное, и все были совсем живые. Васильев проглотил комок, заклинивший горло, и пошел к ним.

«В ночь на первое ноября 1941 года в районе поселка Н шли бои местного значения».

Тень упала на страницу. Ли неторопливо поднял голову, закрыл книгу. Вопросительно посмотрел на гостя.

– Не встанешь? Не поприветствуешь?

Ли чуть наклонил голову вбок.

– Я тебя в гости не звал. Не будет тебе привета.

– Но зайти-то можно?

Ли еле заметно усмехнулся:

– Входи, если не боишься.

Гость одним по-нетопырьи быстрым движением вошел и сел. Почти беззвучно. Он был изящен и бледен.

– Я снова пришел с тем же.

– И ответ тебе будет тот же.

Гость так же быстро, как сел, поднялся.

– Боишься? – На его остром лице мелькнула хищная острозубая улыбка.

Ли пожал плечами, склонил голову набок.

– Последний раз, когда ты приходил ко мне, у тебя на рукаве была свастика. А теперь ты что-то без клейма, а? Приткнуться некуда? – Ли откинулся на спинку стула, чуть опустил веки. Потянулся. – Пора бы уж и понять – я не вступлю с тобой в бой. Сейчас – нет. – Он снова уткнулся в книгу.

– А ведь твои друзья сейчас сражаются. Многие умрут. Они ведь просто люди. Смертные, хрупкие, жалкие. И ты, такой благостный, такой милосердный, не заступишься за них? Из-за дурацких запретов? И будешь сидеть, пока они умирают?

– Запрет и данное слово – разные вещи. – Он оторвал взгляд от книги. – И я не дам повода ни тебе, ни твоему хозяину вступить в бой. Что же ты сам-то запрета не нарушишь? Что меня подталкиваешь? Начни сам!

Гость стиснул зубы, раздул ноздри.

– Ты думаешь, червяк, что ты так важен? Кто-нибудь да сдастся!

– Ну так и иди к другим. Что ты ко мне-то пристал? Или с другими не выходит?

– Все такие же трусы, как и ты, – презрительно выплюнул гость.

Ли снова пожал плечами:

– Трус я или нет – ты узнаешь, когда настанет время нашей битвы. А сейчас люди справятся сами. С вашими ублюдками они вполне сумеют разобраться. Всегда разбирались. Я не вступлю в бой. Я не дам тебе повода.

– Я тебя ненавижу, – прошипел гость.

– А как я-то тебя люблю, – кротко ответил Ли.

– Трус!

Ли выдохнул:

– Ты уже трижды назвал меня трусом. Довольно. Не забывай – ты на моей территории. – Гость вскочил и попятился было к выходу, но пол вдруг всосал его по щиколотку, как вязкая глина на раздолбанной дороге. – В бой я вступить не могу, я тебя даже пальцем тронуть не могу, – встал Ли, делая шажок к нему. Гость не сводил с него глаз, часто дыша. Лоб его покрылся испариной. – Но плюнуть тебе в рожу – это с превеликим удовольствием.

Гость не успел прикрыться.

– А теперь вали отсюда! Катись! – выкрикнул Ли, стиснув кулаки, и, повинуясь приказу хозяина, гость кубарем выкатился из дверей и загрохотал по лестнице, дико матерясь.

Ли немного постоял. Сел, разжал кулаки. Выдохнул. Двумя пальцами стиснул край столешницы. По столешнице пошла широкая трещина, свеча упала на пол и погасла. Ли еще раз выдохнул, сел и уставился в ночное окно. Лицо его чуть светилось во тьме.

После срочной эвакуации базы на улице Коштоянца весь отдел «пахал» днем и ночью целый месяц на новом месте, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие порядка. Ибрагимов даже не замечал хода времени, даже не знал, где, собственно, сейчас они базируются. Все как-то откладывалось на «потом» – сначала надо было восстановить основу. Вкалывали все – от низшего звена до начальства. Ибрагимов был зол. Все были злы. «Материал» был утрачен, пропала изрядная часть документов. Можно сказать, система «Откровения» была почти разрушена. И что сейчас делают и где находятся другие отделы со своими проектами, он понятия не имел.

Хуже того – к чертям или куда там еще провалился Фактотум, единственная прочная связь с Эйдолоном, единственный источник информации по нему.

Ибрагимов уже довольно давно подозревал, что во всем этом деле есть какая-то гнильца. Может, потому, что был в проекте не так давно, глаз еще не замылился, что ли. С одной стороны, вроде всем руководил бывший (ха-ха!) полковник и доктор физматнаук Верейский. С другой стороны, подбор «материала» из массы, всасываемой «Откровением», проводил Фактотум, Николай Ясенцов. Какого черта шеф все спустил ему? Почему договора он подписывал? И что за договора? Ему, Ибрагимову, не показывали, а задавать начальству вопросы по этой теме он уже отучился: себе дороже.

Но вопросы терзали и не отпускали. Фактотум, по сути дела, держал весь проект на крючке. Потому что его способности были уникальны и неповторимы, и как он их обрел – оставалось загадкой. Естественно, его прежняя биография была известна – обычный человек, все прозрачно. И вдруг – на тебе! Что произошло, почему, как?

Ибрагимову не нравилось, что Фактотум практически подгреб под себя весь «материал». Что у него свои цели – Ибрагимов даже и не сомневался. Но вот почему начальство так попустительствует? Это бесило. И еще кое-что не давало ему покоя. Ибрагимов в последнее время стал замечать, что на базе замелькали какие-то… тени. Призраки? Какие-то резиновые лимузины бесшумно выезжали из теней прямо на парковку у Башни.

А у Петровского на столе раз увидел папку с инструкцией по работе с призраками. А когда хотел было спросить Петровского, увидел бездонные пустые глаза и спрашивать не стал…

А приказ о поиске погибшего в 37-м году академика Фомина? Мертвого! Какого дьявола?..

Он раз попытался заговорить об этом с шефом. Вспоминать не хотелось…

Создавалось жуткое впечатление, что руководит-то всем Фактотум. Тихонько, из-за угла…

И потому Ибрагимов был рад, когда Фактотум смылся. Теперь будет спокойная, нормальная, упорядоченная научная работа. Он был уверен, что пробить проход на Ту Сторону и обойтись без всяких там Фактотумов им удастся. Масса – могучая штука. Только надо как следует ею управлять.

Первый эксперимент – почти торжественное событие – был назначен на день «Икс», даже на ночь «Икс» – канун Хеллоуина. Самое хорошее время, когда массовое сознание будет ощупью прокладывать дорожку на Ту Сторону. А они лишь добавят усилий… И будет прямой контакт с Эйдолоном, и пошел этот Фактотум ко всем фуруям!

На сей раз он наблюдал через монитор – словно почуял что-то. Не надо было сегодня соваться в самый эпицентр. И хорошо, что наблюдал через камеру. Иначе помер бы от ужаса на месте. Потому что шеф… не отбрасывал тени. Осциллировал, сидя в массивном кожаном кресле, точно в такт колыханию странной мелодии, которую монотонно тянули голоса «материала». Их было двенадцать человек, и руководил ими Петровский, пустоглазый, смертельно бледный. Лицо его было покрыто бисеринками пота, зубы стиснуты. Какая-то сила, ток, волна, что там еще, почти зримо проходила через него. Словно посаженный на кол, подумал Ибрагимов.