Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

Персей засмеялся.

– Не забывайся. О том, что мне делать, я решу сам. Ты говоришь так, будто из-за гетеры я собираюсь изменить своему долгу, обману доверие знатных персов и афинян, возложивших на меня важное поручение.

– Я только напоминаю тебе об опасности.

Очнувшись, Таида в первый момент не поняла, где она и что с ней случилось. Она с трудом восстановила в памяти вечерние события. Вспомнила о ранении и попыталась ощупать плечо. Кто-то уже позаботился о ней и перевязал рану. Она почувствовала острую боль в плече и страшную слабость.

Потом Таида внимательно осмотрела помещение. Оно принадлежало очень богатым людям. Полы были устланы дорогими коврами. Комнату освещали светильники из серебра.

Свет не проникал сюда снаружи, и Таида не могла понять – день сейчас или ночь. Глубокая тишина была гнетущей. Таида слышала только биение собственного сердца и свое прерывистое дыхание.

Она выжидала, стараясь не уснуть.

Повернув голову в сторону, она увидела рельеф с изображением бога или царя в человеческий рост. Фигура в шлеме и мантии четко вырисовывалась на фоне мощных крыльев, которые являлись символом божества. Внизу слева направо протянулась клинописная надпись на чужом языке. Точно такую надпись она видела в Сузах и в Персеполе в тронном зале. Каллисфен прочитал ее: «Я, Дарий, из рода Ахеменидов».

– Я, Дарий, из рода Ахеменидов, – в ужасе прошептала она и впилась глазами в изображение персидского царя.

В первый момент ей показалось, что она погружается в сон, в тот сон, который зовут вечным. Грудь сдавило. Она чувствовала, что сейчас у нее остановится дыхание и разорвется сердце. Дарий пришел рассчитаться с ней за содеянное зло. Она собрала последние силы, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, как вдруг в освещенном проеме двери на пол упала колеблющаяся тень идущего человека. Таида не могла выдавить из себя ни слова. Силы оставили ее. Она провалилась в бездну.

И вдруг она смутно ощутила на своих устах огненное прикосновение, поцелуй, жгучий и мучительно невыносимый.

Над ней склонился Персей. Он глядел на нее глазами коршуна, который, как молния, ринувшись на свою добычу, держит ее, задыхающуюся, в своих когтях.

– Добивай! Наноси последний удар! – прошептала обессилевшая от потери крови Таида, с ужасом втянув голову в плечи.

– Я внушаю тебе ужас? – спросил он.

Она не ответила.

– Разве я внушаю тебе ужас? – повторил он.

– Да, – ответила она. – Но не ужас, а ненависть. Как счастлива я была до встречи с тобой, Персей.

– Я люблю тебя! – крикнул он.

Таида, потрясенная услышанным, с трепетом глядела на него.

– Слышишь? Я люблю тебя! – повторил он. – Как ты была прекрасна с факелом в руке. Ты одна достойна меня.

Оба некоторое время молчали.

– Слушай! – вымолвил наконец Персей, и необычайный покой снизошел на него. – Когда я увидел тебя с факелом в руке, я стоял за одной из колонн и был потрясен твоей красотой, линиями твоего дивно прекрасного тела. Я дал себе волю глядеть на тебя, забыв о мести Александру, хотя я явился на пир, чтобы попытаться убить его. Я до тех пор глядел на тебя, пока внезапно не дрогнул от ужаса: я почувствовал себя во власти твоих чар. Я хотел немедленно бежать. Бесполезно. Я был пригвожден. Я врос в мраморные плиты пола. Наконец, быть может, сжалившись надо мной, ты исчезла. Вчера ты убила Александра и воскресила к жизни меня.

Превозмогая боль в руке, Таида приподнялась на ложе.

– Разве Александр убит?

– Не произноси никогда этого имени! – воскликнул Персей, с силой сжав раненую руку Таиды. – Это имя сгубило весь мой знатный афинский род. Знаешь ли ты, что я выстрадал!..

– Знаю. Я выстрадала не меньше. Мы оба носим ночь в душе.

– Но ты удовлетворила свою ненависть к персам, а я к Александру – пока еще нет. Но теперь это не так важно. Я люблю тебя. Люблю со всем неистовством. За твою улыбку готов отдать все. Я сожалею, что я не царь, чтобы повергнуть к твоим стопам царство. Но я тоже очень богат! Не менее, чем Александр.

Таида произнесла вполголоса:

– О Александр!

Персей вскочил на ноги.

– Если женщина отвергает такую любовь, как моя, горы должны содрогнуться. О, если ты пожелаешь! Как бы мы стали счастливы. Мы уедем куда-нибудь, будем любить друг друга, воедино сольем наши души.

Она остановила на нем свой неподвижный взор:

– Ничто не соединит нас! Никогда! Уходи, Персей.

Он медленно пошел к выходу. В проеме двери вдруг обернулся. Хриплым от ярости голосом крикнул:

– Я сам уничтожу Александра!.. И Птолемея вместе с ним. Они недостойны тебя. Ты полюбишь меня!

Таида в изнеможении распростерлась на ложе. Силы покинули ее.

Очнувшись, Таида снова встретилась с каменным изваянием Дария, один глаз которого, подсвеченный светильником, внимательно смотрел на нее. Обессиленным голосом она прошептала:

– Вы сожгли Афины, мы – Персеполь! Будь проклят, Дарий! – И отвернулась.

Вдруг до нее донеслись голоса. Таида прислушалась. Сначала она услышала громкие рычания мужчины, затем всхлипывающий незнакомый голос, говорящий на греческом с сильным восточным акцентом. В своем доме Персей всегда предпочитал говорить на родном языке.

– Эта женщина достойна самой жестокой кары. Сгорела дотла библиотека, одна из лучших библиотек мира. В ней хранились тысячи глиняных табличек, папирусные свитки и среди них – написанные на тысяче двухстах пергаментах из телячьей кожи священные книги учения Заратустры, пророка Ахурамазды.

Таида вспомнила слова Лисиппа: «От соприкосновения с красотой люди становятся добрее. Не мщение, самое уродливое из всех человеческих чувств, но гармония и красота должны править миром». Лисипп добр, он, безусловно, прав по-своему. Но она не сожалела сейчас о содеянном. Может быть, чувство раскаяния придет позже? Ведь вместо удовлетворения в ее душе образовалась пустота.

Она услышала слова, которые заставили ее вздрогнуть.

– Зло, сотворенное этой женщиной, должно быть наказано.

– Сейчас они придут сюда. Мне конец. О Афродита, защити меня! – взывала Таида.

И вдруг она услышала голос Незнакомца:

– Персей, надо срочно уезжать! Македонцы грабят город. Скоро они нагрянут и к нам. И тогда всему конец.

«Наконец-то Александр вынес окончательный приговор Ахеменидам», – обрадовалась Таида. У нее затеплилась надежда. Хоть бы кто-нибудь ворвался сюда, тогда есть возможность спастись. Она судорожно думала, сколько прошло времени с момента ее плена. Вероятно, не более двух суток.

Из соседней комнаты кто-то вышел. Она почувствовала, что Персей и Незнакомец остались одни.