Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

Чем дольше Александр смотрел на Таиду, тем больше поддавался ее очарованию. Не отрывая от гетеры взгляда, царь молвил:

– Ты прекраснее других, а потому тебе и дозволено больше, чем другим. Я велю приготовить для тебя кресло рядом с царем.

Прерванный появлением гетеры пир возобновился. Птолемей, отбросив мрачные мысли, преувеличенно громко обратился к Таиде:

– Божественная афинянка, ты будешь танцевать для нас?

– Я спою для победителей! И станцую!

Таида вышла под свет факелов и запела.

Македонские воины, перенесшие тяжелые битвы с персами, как завороженные, смотрели на нее.

Это был старинный гимн, сопровождающийся ее выразительным танцем. Таида одна изображала в танце-пантомиме аллегорию Персии – изнеженную, томную. Потом движения ее стали энергичными, упругими – это воины Эллады наступали на Восток.

Наконец гетера предстала как Ника – богиня победы. Пение и танец ее стали бурными, победительными, самозабвенными.

Вскоре все македонцы присоединились к яростному ритму Таиды.

Персидские же вельможи сидели молча, напряженно, у многих на лицах блуждала подобострастная улыбка.

Сам полководец встал с трона.

Смолкло пение, в зале воцарилось секундное молчание. Гетера прошла к трону, опустилась в поданное ей кресло рядом с царем. Александр крепко обнял ее.

Птолемей потупил взор. Ревность, закравшаяся в душу, больно обожгла его. И, как всегда, Гефестион попытался его успокоить:

– Не ревнуй! Для Александра это минутный порыв. После пира он быстро забудет о Таиде.

Царь обратился к присутствующим:

– Какую награду присудим нашей прекрасной афинянке?

Восторженные возгласы понеслись ему в ответ:

– Венчать ее лавровым венком!..

Таида искоса взглянула на Александра. Привлечь его внимание, обворожить своей красотой, чтобы ее одну счел он достойной своей любви! Она должна покорить сердце властителя мира, и Таида взглядом, обращенным к царю, напоминала ему о радостях любви. Но сейчас ее израненная душа должна думать о главном, ради чего она приехала в Персеполь. Здесь должно свершиться возмездие!

Александр обратился к Лисиппу:

– Подари ей вечную жизнь, Лисипп, в своей скульптуре.

Лисипп почтительно склонил голову:

– Ты угадал мою мечту, царь, но всему свое время!

Гетера подняла руку, прося внимания. В установившейся тишине она обратилась к царю:

– Я не ищу наград, но сегодня… Разреши, я назову награду сама.

Царь, уже изрядно опьяневший, взял со стола золотой кубок с вином:

– Говори!..

Таида тихо проговорила:

– Персы за поругание Греции заслуживают мести, царь! И нет для них лучшего наказания, чем сжечь Персеполь!

Осушив до дна кубок, Александр посмотрел на Таиду:

– Еще не знаю, не уверен, права ли ты…

Лисипп взглядом пытался остановить ее, но Таида не обращала на него внимания.

Теперь она говорила громко, страстно молила:

– Сожги этот дворец, этот город – логово персидских царей! Ведь и Ксеркс когда-то сжег Афины!

На гетеру из-за колонны с ненавистью неотрывно наблюдали глаза Незнакомца, сжимающего в руках кинжал. Эти же глаза пристально изучали Таиду в доме Персея. Но сейчас гетера не заметила Незнакомца.

Разгоряченные вином воины отовсюду вторили гетере:

– Подожжем дворец! Подожжем!

Александр вскочил будто ужаленный:

– Ты этого просишь?

Таида подняла на царя огромные, пылающие глаза. Медленно протянула к нему руки. Она была похожа на богиню возмездия.

– Как бы я хотела поджечь этот дворец! Персам не было бы большего унижения, если бы дворец их царей сгорел от руки женщины!

Возглас ее эхом разнесся по всему залу.

Александр обхватил гетеру за талию и поднес к стене с горящими факелами:

– Пусть сегодня будет по-твоему!.. Возьми!..

Таида сорвала со стены первый факел. Александр сорвал второй… Поставил гетеру на пол.

Увидев Таиду с факелом в руке, Иола вскрикнула и прильнула к Неарху:

– Зачем она это делает? Персы не простят ей этого! Ее убьют!

– Успокойся, дорогая! Здесь, в Персеполе, ее никто не тронет, ведь мы все рядом!

– Таида в опасности! Таида в опасности!

Иола горько зарыдала.

– Это безумие! Это безумие! – воскликнул Лисипп, не в силах скрыть охватившего его отчаяния.

– Неужели они осмелятся уничтожить величайший памятник архитектуры?! – прошептал Динократ.

Таида, в почтительном поклоне склонившись перед царем, произнесла:

– Начать подобает царю. Покажи персам, кто их настоящий властитель!

Два факела одновременно подожгли занавеси…

Вспыхнули подвески и шнуры, затем легкие деревянные перекрытия…

В этот миг на лице Птолемея отразилось многое: и ужас, и сожаление… Он прошептал:

– Безумная! Что она сделала?! Подчинила своей воле Александра! Он не простит ей этого…

И в то же время Птолемей несказанно обрадовался. Таида сама подписала себе приговор. Теперь она будет принадлежать только ему.

Таида металась по огромному залу, как богиня мщения, поджигая все, что могло гореть. Бросила амфору с вином на ковер и подожгла его…

Это послужило долгожданным сигналом. Воины, с грохотом опрокидывая столы и ложа, размахивая факелами, сорванными со стен, предавали огню все, что попадалось под руки: ложа, шкуры, деревянные перекрытия, ковры… Македонцы с восхищением смотрели на Таиду, ведь именно она позволила осуществиться их заветной мечте – уничтожать, грабить, сжигать все дотла. Они заслужили это право победителей.

Вдохновенная работа лучших мастеров Азии, для украшения которой везли кедры с Ливанских гор, исчезала в дыму и огне. В считанные секунды грозный пламень охватил дворец. Огонь ревел и свистел, перекрывая человеческие крики. Метались по дворцу обезумевшие люди, и огни факелов метались над их головами.

Пьяная толпа ревела от восторга: тронный зал персидских владык рушился на глазах.

Верный Гефестион беспомощно бродил за Александром: царь все сметал вслед за Таидой на своем пути.

Гефестион умолял:

– Что ты делаешь, царь! Что ты делаешь! Остановись! Я всегда предупреждал, что Таида опасна!..

– Пощади это прекрасное здание! – умолял Парменион. – Вспомни, с каким трудом мы сюда добирались!..