Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец

Непросмотренных фильмов осталось немного, а непрочитанных книг вовсе не осталось. Попробую что-нибудь писать и осмысленно прожить оставшиеся восемь дней, которые мы планировали провести, загорая и купаясь. Как забавны мы в наших планах! Будем надеяться, что август в Калининграде выдастся погожим.

Вернулись домой, и это возвращение было столь долгим, мучительным, нервным и при всём при том дорогостоящим, что нахождение всего семейства дома мы воспринимаем как хоть и затянувшийся, но хеппи-энд. Каким оно было и почему, расскажу в следующей записи. Сегодня нужно чуть усмирить переживания и структурировать впечатления.

Начало уходящей недели на Лазурном берегу было, в смысле погоды, совсем печальным. Понедельник начался дождём, переходящим в ливень, температура опустилась до +19 °C, в то время как Москва задыхалась от тридцатиградусной жары. Разговаривал с приятелями, находящимися в Москве, и мы завидовали друг другу. В понедельник стало ясно, что пора прощаться с летним отдыхом, завершать его и подводить его итоги.

А итоги можно было подвести очень просто: весь месяц, открыв бутылку розового вина или шампанского, я бросал пробку в коробочку. Не подумайте, я откупоривал бутылки в основном ради разговора, но иногда, в сильную жару, пил розе как воду или как прохладный морской воздух. И вот, ближе к вечеру дождливого понедельника я вытряхнул эти пробки на стол, открыл последнюю для себя в этом сезоне бутылку розового и потихонечку выпил в течение часа, глядя на дождь и слушая его, понимая, что ничего хорошего этим детом на Юге Франции для нас уже не будет. Если бы вы знали, насколько я был прав! Потому что со вторника начались злоключения, каких я никому не пожелаю… Кстати, розовое вино дороже 12 евро за бутылку я не покупал принципиально, а чаще всего брал вино за 6–10 евро. Можно было купить и существенно дороже, но в этом нет решительно никакого смысла. Розовое – оно и есть розовое… Это такая летняя вода.

…Заканчивалось наше пребывание на Лазурном берегу, мы готовились к сборам, планировали последние покупки и подарки друзьям, приятелям и родственникам. Весь день говорили о том, как уже хочется домой, как надоело даже то, что, казалось бы, надоесть не может. И оттого, что возвращение домой было близким, сердце радостно подскакивало, как всего за несколько недель до того подскакивало от предвкушения отдыха и дальней поездки.

Мой друг, у кого, собственно, мы были в гостях, уже вернулся восвояси, и мы были предоставлены самим себе в арендованном им довольно большом, но безалаберно построенном доме. Вечером того злополучного дня мы сидели у бассейна, беседовали, а дети смотрели телевизор. Было прохладно и ещё не совсем стемнело. Времени было около половины десятого. Уж не помню, что, но мне что-то понадобилось в нашей спальне, и я пошёл туда. Спальня находилась на первом этаже, и её окно выходило в сад. Дети смотрели телевизор буквально в соседней комнате. Когда зашёл в полутёмный коридор, ведущий к спальне, я увидел даже не человека, а просто стремительное движение и руку, которая с силой попыталась захлопнуть дверь нашей спальни изнутри. Дверь, громко хлопнув, открылась. Я вбежал в спальню и увидел исчезающего в окне человека и услышал топот ног по камням садовой дорожки.

В комнате всё было перерыто… Очень скоро мы поняли, что остались без наличных денег, которые подготовили, чтобы купить красивые скатерти, покрывала, разную снедь, вкусное оливковое масло, соусы… Всё это мы хотели купить на следующий день на рынке в Сан-Тропе, где карточкой расплатиться невозможно. Но исчезли и кредитные карты, средства связи, подаренный мне и переданный в пользование дочери айпад, мои любимые часы… Обидно перечислять похищенное, но главное – исчезли наши паспорта. Их, скорее всего, прихватили в спешке… Из средств связи у меня остался только мой старенький и далеко не основной телефон, на балансе которого было семь евро.

Через какое-то время после суеты, беготни, криков, бессмысленных судорожных действий пришло оглушительное и при этом внятное осознание ситуации: трое детей, один из которых, по сути, младенец, и трое взрослых, один из которых – пожилой и по КПД близок к младенцу оказались в чужой стране, в предельно дорогом месте без денег, документов и, в общем-то, без жилья, поскольку дом нужно было через день освободить. Машины у нас тоже не было, так как арендованный автомобиль мы в тот день сдали… Мы выгребли все оставшиеся у нас деньги, включая детские, но набранной мелочи не хватило бы даже на такси до ближайшего крупного населённого пункта.

Когда я всё это осознал, мне вдруг стало скучно жить. Именно скучно, так как я понял, что придётся проделывать очень и очень много нервных и трудных действий. При этом я представления не имел, что это за действия и с чего начать.

Прежде всего нужно было вызвать полицию. Но как? На звонки с иностранных телефонов французы вообще не реагируют. Опыт был. Однажды люди в соседнем доме очень сильно и почти до утра веселились, что мешало спать детям. Я решил вызвать полицию, но на мой звонок не отреагировали. И только разбудив местного садовника, мне удалось добиться от полиции каких-то действий. На этот раз я тоже разбудил мирно спящего садовника, который по совместительству был и охранником. Он осмотрел место происшествия, покачал головой, на очень плохом английском спросил что-то вроде: а зачем вы их впустили? (Этот вопрос я оставил без ответа…) После чего нехотя позвонил в полицию.

Сразу скажу: полиция на вызов не поехала. Я сначала ушам не поверил, что они отказываются приехать. Пытался говорить сам, объяснял, что здесь только женщины, дети и я, что мы ограблены… Мне же в ответ спокойно и почти весело говорили, что если нет пострадавших, никто никуда не поедет, а утром мы сами должны приехать в жандармерию и написать заявление, а также получить справку об утрате документов. На мой вопрос: а как же некие следственные действия? Бандиты ведь оставили следы! – Мне ответили, что мы сами должны составить список похищенного, и если что-то из перечисленного найдено, нам это вернут. Спрашивать, на чём нам ехать в жандармерию, я не стал.

Когда мне удалось наконец принять более-менее спокойный вид, перестать на чём свет ругать французскую полицию, жандармов, правительство, Францию в целом и даже трёх мушкетёров, когда всё моё семейство кое-как отошло ко сну, я сел, взял свой телефон и написал эсэмэски друзьям, знакомым и приятелям, которые могли в моей ситуации помочь не только советом, но и деньгами. Отправив сообщения, я узнал, что у меня на счету осталось около одного евро. Один, возле мерцающего синим светом бассейна, чистота воды и цвет которого впервые внушали мне отвращение, я так и просидел в ожидании, полусне и полуамнезии до утра. Я представления не имел, что следует в такой ситуации делать. Жизнь в эту ночь представлялась мне отвесной и гладкой скалой, на которую неизвестно как вскарабкаться, хотя это необходимо сделать в самые сжатые сроки (поскольку через два дня нам надо было вылетать, а в самолёт без документов, как известно, не сажают).

Я так и не смог уснуть до утра. Сидел, держа в руке мобильный телефон, и ожидал звонков или эсэмэс от тех, кому отправил послания, полные надежды на помощь… В начале восьмого утра по местному времени, то есть в начале десятого по Москве, пришло первое сообщение, точнее – поступили деньги на счёт моего телефона. Только потом я узнал, от кого. Спасибо другу Сане! А дальше закрутилось…