Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— Тому есть несколько причин, мой господин. Во-первых, князьутверждает, что больше никогда не женится, и, соответственно, детей у него небудет. Он сообщил мне, что объявит своим наследником маленького племянникаМалика-ибн-Ахмеда. Я не считаю, что это подходящее решение — это не на пользуКалифату. Ведь семейство ибн-Малик — исконные наследники правителей умайядов смощной династической традицией. Этому роду уже более двухсот лет! А дед и бабкаМалика-ибн-Ахмеда, которые сейчас занимаются его воспитанием, хоть и хорошиелюди, но — увы — не имеют отношения к династии. Мальчик не сможет потом статьдобрым правителем. Когда же я напрямик спросил Карима, почему он не желаетвновь жениться, он был со мною предельно честен. Сказал, что страстно любилкогда-то, но не смог соединиться с избранницей своего сердца. Добавил, что насобственном опыте понял, что брак без любви — проклятие. Я думаю, что Зейнаб иесть та самая женщина, которую он полюбил раз и на всю жизнь. И склоненполагать, что она отвечает ему взаимностью.

— Она однажды обмолвилась мне, что любила кого-то прежде,чем стала моей… — калиф призадумался. — А скажи-ка мне, Хасдай, что заставляеттебя предположить, что Зейнаб любит именно князя Малики?

— Но, мой господин, кто же это еще мог быть? На родине у неене осталось возлюбленного. К тому времени, как она попала к торговцу ДоналуРаю, она дважды была изнасилована сущими ублюдками. Затем Донал Рай поручил еезаботам Учителя Страсти, дабы вышколить наилучшим образом для тебя, мойповелитель. Думаю, тогда они и полюбили друг друга, но ни один из них не повелсебя бесчестно! У нас, евреев, есть поговорка, мой господин: «Человекпредполагает, а Бог располагает». Карим-аль-Малика обучал Зейнаб так, как велелему его долг. Затем он привез ее тебе, как и было ему приказано, но, полагаю я,сердце его разрывалось на части, когда он отдавал ее… Зейнаб же прекраснопонимала, чем обязана она Доналу Раю — ведь он предоставил ей возможностьсделать блестящую карьеру, а мог ведь продать какому-нибудь придурку с толстоймошной… Как очень умная женщина, Зейнаб положила конец тому, у чего не былобудущего, но глубоко в ее сердце еще живет любовь к Кариму-аль-Малике. Теперьже, мой господин, они оба глубоко ранены — Судьба обошлась с ними безжалостно.Зейнаб сознательно не желает жить. Если мы ничего не предпримем, она в концеконцов умрет. Мы оба — и ты, и я — многое от нее получили… Полагаю, мы с тобоюв долгу перед нею, а расплатиться можем, лишь послав ее князю в качественевесты.

— Я любил ее когда-то… — сказал калиф. — и думал, что онабудет со мною до смертного моего часа. Она дала мне счастье… Не простофизическое наслаждение, а именно счастье, просто одним своим существованием.Любишь ли ты ее, Хасдай?

— Не так, как ты ее любил, мой господин, — отвечал калифуНази. — Для такой любви нет места в моей жизни. Если бы такое стряслось сомною, я женился бы и народил кучу потомков дома ибн-Шапрут на радость моемуотцу… Но лишь две всепожирающих страсти владеют мною — это наука, а ещепреданная служба тебе, мой государь. Зейнаб же — близкий и дорогой мой друг.Она одарила меня величайшим телесным блаженством. Я не знал никого подобногоей… Если она исчезнет из моей жизни, я стану тосковать, но быстро утешусь,занявшись каким-нибудь государственным делом. При этом я буду уверен, что онауехала к человеку, который будет боготворить ее, которому народит она детей…Она слишком умна, чтобы сидеть сложа руки. Ей необходим муж, которому она будетдоброй подругой и советчицей, и малыши, да не один…

— Тогда отошли ее Кариму-аль-Малике, — спокойно сказалкалиф.

— Нет, господин. Я лишь подарю ей свободу. Но отослать ее ккнязю должен ты. Карим-аль-Малика не посмеет отказаться от невесты, посланнойему самим Абдаль-Рахманом. Позволь мне лишь составить от твоего имени письмокнязю. Я напишу, что, следуя моим рекомендациям, ты посылаешь ему достойнейшуюневесту, дабы династия ибн-Маликов, основателей Малики, не прервалась, и вославу всех умайядов.., ну, что-нибудь в этом роде… — Хасдай усмехнулся. — Князьбудет в полнейшей растерянности, пока не поймет, кого ты ему прислал!

— Отпиши ему также, — ответил калиф, — что, к женщине этойследует относиться с величайшим почтением и добротою, что она в случае чего мнепожалуется… — он улыбнулся. — Ты должен дать за нею достойное приданое — ведьна данный момент женщина принадлежит тебе.

Нази понимающе улыбнулся своему владыке:

— У нее будет приданое, достойное принцессы! — пообещал он.

Нази вполне мог позволить себе такую щедрость. Он был весьмаи весьма состоятелен, а Абд-аль-Рахман будет великодушен к преданному своемуслуге… Он ничего на этом не потеряет, а, напротив, многое выиграет, выказавщедрость.

Уладив дело с калифом, Хасдай-ибн-Шапрут тотчас же принялсявоплощать свой замысел в жизнь. Нельзя было попусту терять времени. Письмо былоспешно составлено, калиф поставил свою подпись, а утром следующего дня вАлькасабу Малику уже мчался гонец…

Тотчас же люди Нази принялись прочесывать невольничьи рынкиАль-Андалус. Через пару дней отыскалась-таки девушка, по всей вероятности,родом из Аллоа. Она спешно препровождена была в дом Зейнаб.

Хасдай пробудил Рабыню Страсти от ее летаргического сна:

— Я нашел для тебя прислужницу, которую ты просила, моядорогая, по, поскольку она говорит на языке, которого ни один из здешних людейне понимает, уверенности у меня нет… Поговори с нею, может быть, ты сможешь снею объясниться. Если она тебе подойдет, я тотчас же уплачу за нее.

Зейнаб посмотрела на девушку. Не красавица — веснушчатая, сволосами морковного цвета, но с умными, хотя и несколько испуганными янтарнымиглазами. Как оказалось здесь это бедное создание? Зейнаб вспомнила, как самавпервые очутилась в Аль-Андалус, и в сердце ее шевельнулась жалость.

— Ты родом из Аллоа, моя милая? — спросила она девушку.Глаза рыжей невольницы расширились.

— Благословен ты, Боже Всемогущий, и ты, Пресвятая Дева! —воскликнула она и рухнула к ногам Зейнаб. — Да, леди! Да, я из Аллоа! Но как тыоб этом узнала? Твое наречие не вполне схоже с моим, но я понимаю тебя,прекрасно понимаю! И могу надеяться, что ты тоже понимаешь меня. Ты будтосеверянка…

— Когда-то я звалась Риган Мак-Дуфф, — сказала Зейнаб. — Вотэтот влиятельный господин, мой хозяин, хочет купить тебя мне в прислужницы.Теперь имя мое Зейнаб — и я Рабыня Страсти. А как тебя зовут, милая?

— Маргарет, леди. А другого.., другого имени у меня нет.

— Отныне ты должна откликаться на имя Раби, моя милая, —объявила ей Зейнаб. — И ты должна овладеть языком, на котором все говорятздесь, хотя мы с тобою будем каждый день говорить на родном наречии.Замечательно, когда есть возможность переговорить тайно, будучи уверенными, чтоникто нас не поймет. Со мною тебе будет покойно, маленькая Раби. Я добраяхозяйка.