Кровь в огне - Ирина Бондарь

Что ж, Рэй, теперь можешь дышать.

Я не смогла бы убить этого вампира, даже если бы это он оказался моим загадочным Зверем. Как можно наказывать это несчастное существо, ведь Жерард уже казнил себя сам. Но это был не он.

В кармане завибрировал кристалл связи, очевидно, кто-то из моих спутников уже достиг источника той силы, против которой ему предстояло бороться, и теперь вызывал меня. Проклятье!

— Для тебя так важен был этот вопрос? — вампир заметил мои колебания.

— Простое любопытство, — отмахнулась я. — Ты говорил, что бескланники убили Криса. Откуда ты знаешь?

— Видишь ли, я долго размышлял о последних днях его жизни. Мы ведь все время были вместе, ехали с большого собрания, на котором одним из вопросов было примирение с арашшасами. Многие влиятельные вампиры выступали против такого поворота дел, им удобно поддерживать войны, ведь от них страдаем не только мы, но и люди, а это всегда означает наличие свежей крови, оправдание излишней жестокости, от которой не все мои соплеменники могут удержаться. В Яконии мы выловили в каком-то борделе моего бестолкового младшего братца и отправились дальше. Провели день во владениях Райва Дектоса, князя клана, потом попали в человеческие земли. Я изучал последние донесения разведки об арашшасах, отец был в опере, а младший потащился в очередной бордель. Утром, незадолго до рассвета, я услышал, как отец в своей комнате с кем-то говорил.

— …возьмите с собой эти сведения, — услышал я конец фразы, но не придал никакого значения в тот момент, устав от тяжелой работы последних часов. Когда Крис оделся и вышел, даже тогда у меня не возникло никаких подозрений. Я пытался уснуть, Глайт уже спал, когда все мое тело скрутило от невыносимой боли. Это означало, что моему сиру угрожала смертельная опасность, и та связь, что существовала между нами, нить жизни и смерти, она подала сигнал.

Конец этой истории я знала и так, Глайт рассказал мне ее в приступе откровенности на Сердолике.

— А что ты смог выяснить насчет личности говорившего с Крисом той ночью?

— Слушал, собирал факты, сопоставлял их. Крис мог говорить только с кем-то знакомым и тем, кто был в курсе последних дел, иначе они не смогли бы обсуждать никаких сведений. Кроме того, это должен был быть маг, причем довольно сильный, ведь отец не сопротивлялся, когда толпа рвала его на куски. Я не чувствовал никакого волшебства, но без него просто не могло обойтись. А потом мои расследования привели меня обратно на тот путь, который мы проделали с Полуострова Огня до городка, где погиб отец. Несколько раз на мою жизнь покушались бескланники, что давало надежду на то, что я двигался в правильном направлении. Обо всех происшествиях в жизни кланов эти твари могли узнать только от того, кто еще оставался в тени под прикрытием княжеской мантии. Когда я попал на острова Сайгона, выслеживая бескланников, меня схватили. Собственно, на этом все, я сижу здесь уже несколько лет, по моим подсчетам, да и вряд ли выберусь.

— Не будь пессимистом, Жерард, — прервала я его, понимая, что придется через несколько минут уйти и оставить его здесь. — Как только Глайт узнает о том, что ты жив, он тут же примчится тебя спасать, и скоро твое заточение закончится. Как же ты выжил здесь без возможности поохотиться?

— Раз в неделю мне приносят кувшин крови, вот почему я до сих пор жив. Волосы поседели еще во время скитаний по континентам, да и не особо переживаю по поводу внешности. Хотел бы я, чтобы у вас получилась та безумная авантюра, ради которой собрались вместе вампиры и арашшасы, такого не было уже больше тысячи лет. Но я не уверен, что мне стоит выходить на поверхность, слишком сильна моя вина перед братом, перед кланом, перед прахом отца, которого я подвел, поддавшись слабости.

— О, Небо, посиди пока тут подумай над тем, как поступить. Только вспомни, что брату нужна будет твоя помощь в управлении кланом, это поможет тебе уменьшить твою воображаемую вину! Я должна идти, но обещаю, что скоро мы тебя отсюда вытащим!

Жерард только голову опустил в ответ, а я раскрыла крылья и полетела обратно, надеясь, что короткая беседа с призраком не слишком критично задержала меня. Придется еще заставить этого упрямца потом выйти наружу! Мне не терпелось увидеть лицо Глайта, когда я ему сообщу, что нашла его брата в катакомбах…случайно!

Источник охранного заклинания предстал передо мной в виде полыхающей посреди пещеры маски. Гротескное лицо кривилось в усмешке с одной стороны и в плаче с другой. От дисгармоничного вида этой маски хотелось покориться странной силе, исходившей от нее, упасть на колени и дрожать от ужаса перед мощью неведомого мага, сотворившего такое. Огонь как стихия, наиболее близкая к силе управление разумом, только дополнял чудовищное заклятие, охранявшее крепость от незваных гостей. Итак, налицо были две составляющие, противостоявшие мне, а вампирьи чары, наполнявшие комнату прохладным дуновением раскрытой могилы, просто дополняли картину. Что ж, я вполне могу отплатить врагу той же монетой.

Вызвала по кристаллу связи Глайта и проигнорировала его вопросительный взгляд.

— Остальные готовы?

— Да.

— Тогда начинаем через минуту, передай это Шаэну, а я свяжусь с Алексом.

Все были готовы, минута оказалась весьма долгой по моим субъективным ощущениям. Начали! Я сплела заклинание огненного меча, весьма трудоемкое и требующее большого количества энергии, и снова сняла запреты, сдерживающие эмпатический дар. Когда мои чары столкнулись с вражескими, осветились даже самые отдаленные уголки туннеля. Огонь к огню, чувства к чувствам, жажда против магии смерти. На этот раз контролировать монстра внутри себя оказалось на порядок легче, но ощущения все равно были те еще. Пламя дрожало, когда структуры моего и вражеского заклинания смешались, пытаясь превратиться во что-то новое, контролировать обе оказалось предельно сложно. Чужой огонь рвался к моему телу, желая испепелить на месте, превратить в безжизненный прах, испарить на месте. Моя магия пыталась проникнуть во враждебную, поглотить ее, подчинить своей воле. И все это время шел поединок чувств.

На властность реагировала гибкостью, на жесткость — податливостью, на обрушившуюся сверху злость — любовью и прощением. Я черпала из своего сердца самые сильные эмоции, и побеждала там, где могла бы проиграть еще вчера, пребывая во власти своей темной половины. Здесь нельзя было действовать лоб в лоб, это привело бы всех нас к обнаружению и гибели.

Огненный клинок в моей руке легко вошел в пылающую поверхность маски, и какое-то время рядом со мной горело два огромных пульсирующих сгустка пламени. По лицу градом катился пот, на виски давило огромное напряжение, но миг за мигом я чувствовала, что побеждаю. В конце концов, клинок и маска ярко вспыхнули, после чего с громким хлопком исчезли, оставив на моих ладонях два оранжевых язычка. Чужая воля, давившая своими эмоциями, ослабла, как и магия смерти, полностью поглощенная вечно голодной сущностью внутри меня.

Я вздохнула и впитала в себя два огонька, потом вытерла лицо тыльной стороной ладони.