Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова

на все руки, а жакет Маня обожает. Очень трудно купить черный маленький жакетик на шелковой подкладке, который годился бы и в пир, и в мир, и в добрые люди!..

Если они узнают, что жакет у Викуси, они поедут к ней и убьют.

Убьют Викусю, как, должно быть, и ее, Маню.

– Козлина вонючая, – скучным голосом сказал другу Колян, рассматривая Маню. – Возись теперь с сукой из-за тебя! За книжками его понесло! Читатель! В кармане брюлики, а он читалово стырил! Говори, где брюлики! Ну?!

– Я не знаю, – забормотала Маня лихорадочно и стала отползать от него по прадедушкиной оттоманке, стараясь забиться в угол. – Я не смотрела. Я в карманы не залезала! Я клянусь вам! Честно!

– Че ты лепишь?!

– Я правду говорю! Я жакет сняла и… и в химчистку сдала! – Она на самом деле ходила в химчистку, то ли вчера, то ли позавчера, вот и придумала на ходу. – Я же упала! И хотела, чтоб его почистили! А в карманы я не заглядывала даже!..

Она опять перехватила руку, которая висела как плеть, и так, чтоб они не заметили, скрестила пальцы здоровой – на удачу.

В химчистках всегда проверяют карманы. И карманы, и подкладки.

Если бы она отнесла жакет чистить, все, что было в карманах, ей вернули бы. Если они об этом знают, значит, поймут, что она врет. Но вряд ли эти двое отдают свои вещи чистить!.. Вдруг повезет?.. Вдруг ей повезет?!

– Дура! – заорал тот, которого звали Коляном, и глаза у него налились кровью. – Какая, на хрен, химчистка!.. Что ты гонишь?..

– Не бесись, Колян. Ходила она в химчистку, это точно. Сам видел.

Колян изо всех сил пнул оттоманку, в ней что-то хрустнуло, должно быть, сломалась ножка, и книгой, которую он все еще держал в руке, опять ударил Маню изо всех сил.

Маня повалилась на бок, придавила сломанные пальцы. Боль, острая и горячая, проткнула руку сверху донизу, достала до бока, до сердца, которое, кажется, на минуту остановилось, потемнело в глазах.

И эта боль привела ее в чувство.

Нужно дышать, сказал кто-то у нее в голове, и ей почудилось, что это сказал Алекс. Нужно дышать. Вот так: раз-два, раз-два.

Она задышала и выпростала руку. Боль стала немного потише.

– И че теперь делать? – задумчиво спросил Серый. – Если камушки нашли, наверняка в ментуру стукнули.

– Убью тебя, паскуда! Все из-за тебя!

– А если б стукнули, менты бы сразу чухнулись и к ней первым делом сунулись! Может, и не нашли еще!

– Ты когда в химчистку гребаную ходила, сука?

– Ка… кажется, вчера.

– Вчера и ходила, Колян. Сам видел.

– Глаза тебе на жопу натянуть, чтоб ты чего другое видел! Где теперь хрусталики искать будем?

Серый подумал немного.

– Утром, как откроется, она пойдет и балахон заберет. Бог даст, найдутся камушки.

– Поняла, цыпочка?..

– Я поняла, – сказала Маня. – Я все сделаю.

– Ну, мы до утра у тебя перекантуемся. Приглашаешь в гости, а? Я тебя спрашиваю, в гости приглашаешь?..

В портфеле зазвонил мобильный телефон, радостно, уверенно, и никогда в жизни Маня так не радовалась обыкновенному телефонному звонку.

Пока звонит телефон и она его слышит, еще все можно изменить и поправить. Еще можно как-то спастись.

– Сиди и не рыпайся!

Замерев, все трое ждали, когда телефон перестанет звонить.

– Давай вставай, сука! Вставай и двигай в камбуз! Тоститься мы у тебя будем! Небось гостей как следует принять не умеешь, так я тебя научу!

– Кончай гвалт, Колян!

– Еще поучи меня!..

Маня села прямо, крепко взялась целой, несломанной рукой за оттоманку и свесила голову. Ее тошнило.

– Давай, пошла!..

Но встать она не могла.

Дыши, повторял кто-то у нее в голове.

Дыши вот так: раз-два, раз-два.

Телефон опять зазвонил.

– А, чтоб тебя!.. – Колян выдернул из-под оттоманки портфель и вывернул его на пол. Посыпались ручки, прокладки, зеркальце, крем для губ, записная книжка, права, ключи от машины и еще что-то, очень мирное и всегдашнее. Последним вывалился телефон.

Колян подобрал его и сунул в карман.

– Одна живешь?

Маня подняла на него глаза.

– Чего выставилась? Я спрашиваю, одна живешь?

– Одна, одна, – сказал из кухни Серый. – Я проверял.

– Вот и ладушки. Вот сегодня и тебе счастье привалило – такие гости!.. Слышь, Серый? Мы же хорошие гости?

Серый ничего не ответил, шуровал чем-то на кухне.

– Ты нас сейчас поить-кормить-ублажать будешь! Поняла? А утречком пойдем все вместе в эту твою чистку, заберем балахон, и, если, бог даст, камушки на месте, распрощаемся мы с тобой до следующих встреч. Так что не рыпайся, сучка, и все будет хорошо. Жива останешься.

Телефон опять зазвонил, и по его трелям Маня поняла, что звонит Алекс.

– Прям все тебя хотят! Нарасхват ты у нас сегодня! – фыркнул Колян и вытащил трубку. – Ну, мы для тебя сегодня самые главные, да? Остальные подождут.

Он поискал глазами, увидел вазу с тюльпанами – Маня Поливанова всегда любила тюльпаны, – подкинул в руке смолкнувший телефон, хохотнул, вывалил цветы на пол и…

– Подождите, – хрипло сказала Маня. – Не надо телефон топить.

– А чего? Тебе позвонить надо? В службу спасения?

– Это мой любовник звонит, – она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. – Он француз, его зовут Алекс. Он только что прилетел.

– И чего теперь? Сильно чешется у тебя? Перетерпишь!

– Он сейчас приедет, – продолжала Маня. – Мы с ним так договорились.

…Позвони еще, мысленно умоляла она. Позвони, ты же упрям, как осел! Когда я не беру трубку, ты перезваниваешь по десять раз, я же так хорошо тебя знаю! Позвони. Позвони.

Телефон в руке у Коляна зазвонил, и мужик неожиданно вздрогнул.

– Это он, – снова заговорила Маня. – Видите, там написано – Алекс.

Колян посмотрел в телефонное окошечко.

– И че мне с того?

– Он приедет, – повторила Маня и молитвенно прижала руки к груди. – Он специально прилетел ко мне на свидание. Из Франции.

Телефон все звонил.

Серый вышел из кухни и остановился неподалеку.

– Он знает, что я дома. Мы так договаривались! Вы понимаете?..

– Да че тут непонятного-то, сучка? Или ты меня пугать решила? И чем? Тем, что он сюда явится? Ну и хрен с ним! Дверь-то все равно на замке!

– У него есть ключи.

– Твою мать!.. Сука недотраханная!..

Телефон умолк.

Серый подошел, и вдвоем с Коляном они уставились на трубку.

Маня, забыв про боль в руке, сидела, вытянувшись в струнку.

…Звони, просила она. Звони еще. Ты не понимаешь, почему я не беру трубку. То есть ты уверен, что я не беру ее из-за того, что мы, кажется,