Африканский ветер - Кристина Арноти

вот те, кому Аллах уготовил

прощение и безграничное вознаграждение».

Мне хотелось крикнуть: «Хватит!» Но я ласково попросил ее прекратить чтение.

Каждое утро мы вставали рано и уходили гулять на верхние плато. На высоте тысячи шестисот метров над уровнем моря местное население выращивало рожь. Каждый час, каждая минута волновала нас. Мы дошли до границы с Танзанией, даже перешли ее, но потом вернулись в Кению. Мы видели жирафов, антилоп гну, маленьких веселых восточно-африканских антилоп. Тех из них, кто не мог быстро бегать, часто ловили и съедали львы. Последние оставшиеся львы.

Мы гуляли по пространству без всяких заборов и границ, которое вроде бы принадлежало Энджи. Здесь, словно грибы, вырастали хижины масаи. Мы встретили несколько егерей, следивших за передвижениями браконьеров.

Вечерами мы возвращались уставшими, опьяненными красотой и чистым воздухом высокогорья. Наши любовные утехи были символами братства. Иногда меня опьяняла сказочная легкость, это место превращало нас в легендарных персонажей. Я больше не чувствовал себя убийцей, она не вспоминала о своих мечтах, мы были семейной парой в архаичном смысле этого слова. Какое прекрасное слово — пара.

— Ты меня любишь?

Грудь моя горела, я был опьянен воздухом и атмосферой, у меня было безумное желание быть честным, не играть, не обманывать, сложить оружие, просто быть честным. Когда она была в моих объятиях, мир казался теплым. Она плакала, смеялась, кричала, стонала, но прежде всего она хотела услышать заветные слова:

— Скажи, что ты меня любишь!

— Зачем ты хочешь услышать то, что и так понятно?

— Если это понятно, скажи это.

— Я…

— Говори…

— Я…

— Ну, одно усилие.

Она произнесла по буквам:

— Я т-е-б-я л-юб-л-ю. Повторяй!

— Я…

— Продолжай…

Она вдруг толкнула меня локтем в бок, как подросток на школьном дворе.

— Не бойся, скажи это!

Это была уже не принцесса, а крепкая влюбленная женщина.

Я пробормотал в отчаянии, но весело:

— Думаю, что я тебя люблю.

Я надеялся, что это не было правдой.

Вечером накануне отъезда мы пришли к статуе слепого льва. Поднялась сухая буря. Ветер свистел так сильно, как никогда, он оглушал нас, швырял нам в лицо пригоршни песка, перемешанного с водой, ослеплял. Мы вернулись в дом, по крыше барабанил дождь, воздух дрожал от электрических разрядов. И все, что до той поры казалось счастьем, превратилось в невыносимое напряжение. Отъезд был совсем близок.

Энни была возбуждена и несчастна, она пыталась задеть меня. Вдруг она восстала и резко бросила:

— У тебя нет размаха твоей жены. Ты это знаешь, и это делает тебя больным.

— Что на тебя нашло?

— Надо сказать правду. Если бы ты не был таким приземленным, то понял бы, что Бог есть, что он здесь. Ты даже не захотел, чтобы я прочитала тебе отрывки из Корана, потому что это тебя пугает. Ты трус! Ты подлец!

Я влепил ей пощечину. Она посмотрела на меня, сжав ладонями виски, качнулась. Потом бросила:

— Ты груб, потому что трус. Но я защищена. Ты думаешь только о делах… А я только что родилась. Я хочу видеть аистов, львов, детей, взрослых, я хочу Бога. Если твоя жена хочет здесь жить, если она хочет уехать из Лос-Анджелеса, это доказательство того, что она лучше тебя. Как она могла выйти замуж за такого тщеславного и пустого человека?

Я схватил ее за плечи, руки мои скользнули к ее горлу. Передо мной снова стояла самка, которая меня в чем-то обвиняла, втаптывала в грязь, унижала.

— До чего ты посмеешь дойти? — спросила она — Ты высокомерен только с теми, кто слабее тебя. Я не боюсь, я буду за нас бороться, я пойду к твоей жене и предложу ей свои услуги. Поверь, я не буду долго ждать.

Я оттолкнул ее, я испугался самого себя. Мы были под куполом из непрозрачного стекла, тропический ливень изолировал нас от остального мира. Она подошла к окну, лицо ее было мокрым от слез:

— Они, по крайней мере, счастливы…

— Кто?

— Животные, природа. Вода — это жизнь, ты этого не знаешь, несчастный загрязненный дурак…

Ненависть, которую я испытывал, была похожа на опьянение.

— Энни?

Я сам едва себя слышал.

— Да.

— Хочу тебя предупредить. Я больше не желаю слышать ни единого замечания. Меня больше нет, ясно? Я похож на человека, но таковым не являюсь. Я зомби. В твоих интересах больше не провоцировать меня.

Она вышла из комнаты.

Рано утром следующего дня Ахмед проводил нас до самой взлетно-посадочной полосы. Там нас уже ждал Тед. Из самолета мы помахали на прощание Кении. Энни схватила меня за руку:

— Прости, Эрик, прости, пожалуйста. Мне так грустно, я жалею о том, что сказала тебе гадости.

— Повесь трубку, дома никого нет.

Она умолкла.

Спустя полтора часа лета мы приземлились неподалеку от «Маунт Кения Сафари Клаб», последнего этапа этого адского путешествия.

На посадочной полосе «Маунт Кения Сафари Клаб» мы попрощались с Тедом, который улетал в Найроби. Я пообещал, что вечером «моя жена» позвонит архитектору мистеру Коллинзу. Тед сказал, что на следующий день к нам сюда приедет один из его коллег и будет в нашем полном распоряжении.

Вещи за несколько минут были перегружены в джип, мы подъехали по ухабистой дороге к главному входу, перед которым стояла каменная тумба с надписью:

ЗДЕСЬ ПРОХОДИТ ЛИНИЯ ЭКВАТОРА

В тишине отеля прогуливалась разношерстная толпа. Афиши расхваливали различные экскурсии. На ресепшене служащий записал время нашего прибытия и повел в номер по длинной галерее, пол которой был накрыт восточным ковром, а стены увешаны африканскими масками. Справа находилась столовая с выходом на террасу. Яркий свет с улицы ослепил меня, и мне показалось, что мимо промелькнул чей-то силуэт. Я вздрогнул.

— Что с тобой? — спросила Энни.

Женщина, которую я увидел со спины, удалилась и растаяла на горизонте.

— Пошли, Эрик?

Комната оказалась очень красивой, в ней был уголок-салон и камин. За окном была терраса и главное украшение — вид на гору Кения.

Энни вышла на террасу и стала любоваться пейзажем. Мне стало ее жаль.

Когда носильщик ушел, я обнял ее. Она дрожала. Может быть, мне надо было уехать с ней на край света? В Австралию?..

— О чем ты думаешь?

— О нас, о будущем.