Жаркий декабрь - Александр Калмыков

Так как продвигаться дальше предстояло в западном направлении, то наша рота, охранявшая как раз западную дорогу, естественным образом оказалась в авангарде. Поэтому вместо приема горячей пищи ей пришлось заняться подготовкой к выступлению.

Честно говоря, порученная нам роль походной заставы меня не вдохновляла. Если кое-какие сведения о дорогах и мостах у нас имелись, то информация о месте нахождения противника практически отсутствовала. Перед наступлением хорошо была разведана только обстановка непосредственно за рекой Нарвой, а дальше к западу все покрывал пресловутый туман войны. Неясным оставалось даже расположение соседних частей. Иванов только сообщил, что севернее, параллельно нашему маршруту, выдвигается 259-й полк Ушакова, а южнее идет другая дивизия, и они нас вроде бы уже должны обогнать, так как, опять же предположительно, шли всю ночь.

Точный маршрут движения нашему батальону также не указывался, потому что от нас требовалось не задерживаться у отдельных населенных пунктов, а обходить их, не втягиваясь в затяжные бои, лишь примерно придерживаясь общего направления на запад, пока через полсотни километров мы не упремся в огромное болото.

О, как же проще было участвовать в реконструкциях сражений, когда весь сценарий известен заранее, или играть в компьютерные стратегии, передвигая юниты по своему усмотрению. А тут я сам оказался в роли юнита, который просто движется, куда укажут, не имея ни малейшего понятия, для чего это нужно. Возможно, от нас требовалось отвлечь внимание противника и оттянуть на себя как можно больше его сил, чтобы обеспечить действия основной ударной группировки. А может, наоборот, это нас кто-то прикрыл, и потому мы так успешно продвигаемся. Еще есть вариант, что командование прощупывает оборону противника, выискивая слабину, и на ходу меняя планы, производя сложные перегруппировки и маневры. Обо всем это приходилось лишь догадываться, впрочем, немцы тоже не понимают, где происходят крупные события, а где производятся отвлекающие маневры.

Невыспавшиеся, потому что допоздна лепили снежные макеты, издерганные бомбежкой и, в придачу, голодные, бойцы начали грузить ротное имущество и усаживаться в машины. Ну что поделаешь, декабрьский день короткий, дорожные условия тяжелые, а по прогнозу скоро начнутся суровые морозы, и потому на счету каждая минута. И вообще, хорошо, что нам пока еще не приходится идти на своих двоих, волоча на плечах пулеметы, патроны и продовольствие. А имущества, надо сказать, у подразделения изрядно прибавилось. Наши тылы очень сильно растянулись и потому, чтобы обеспечивать потребности батальона и роты в походе, возимые запасы продфуража и боеприпасов значительно выросли.

Построив колонну, я лично проверил, все ли мы взяли, хорошо ли закреплены грузы, и, самое главное, в порядке ли анодное питание радиостанции. Без постоянно действующей радиосвязи с комбатом головной заставе никак нельзя. Конечно, по-хорошему, Иванов со своим штабом должны были бы ехать вместе с нами, в голове колонны. Но в связи с внезапностью выступления они не успевали организовать движение всего батальона, и обещали нагнать нас позже.

И вот, мы медленно поехали по маршруту, постоянно сверяя карту с местностью. Собственно, заблудиться было мудрено, ибо бездорожье и глубокий снег не оставляли иного выбора, как двигаться по одному-единственному зимнику.

Вообще, нельзя сказать, что продвижение происходило с большими трудностями. Основную глубину тактической зоны немецкой обороны мы уже давно преодолели, сломив сопротивление противника. Конечно, между нашими наступающими частями оставались значительные промежутки, но и у немцев сплошной обороны не имелось. Фрицы быстро сообразили, что обстановка для них создалась весьма сложная и, опасаясь фланговых ударов и окружения, начали полуорганизованный отход.

В принципе, ничего иного им и не оставалось. Все основные силы немцев попали в Ленинградский котел, а то, что удалось собрать с бору по сосенки и выставить на волховский рубеж, уже или разгромили, или тоже окружили. Наверно, не ошибусь, если скажу, что сейчас на всем фронте в полсотни километров от Балтики до Чудского озера противник не имеет в обороне и половины расчетной дивизии. Так что не удивительно, что операция по овладению указанным батальону районом проходила столь гладко. Правда, большие селения мы на всякий случай объезжали стороной, а в маленьких хуторах ни гарнизонов, ни даже эстонской полиции не имелось. Поэтому живые немцы нам пока не попадались, зато иногда встречались следы их недавнего присутствия: Выброшенное на обочину ненужное имущество, еще не заметенное снегом; съехавший в кювет грузовик с еще теплым, как я лично убедился, мотором; и даже вполне исправный Ганомаг, брошенный лишь потому, что в нем закончилось топливо, все это свидетельствовало о том, что по дороге кто-то недавно проезжал в большой спешке. И, надо сказать, это очень хорошо. Если авиация противника заметит продвижение нашей колонны, то немцы будут долго выяснять – свои ли это отступают, или русские наступают, а пока они разберутся, нас уже и след простыл.

В общем, боевая операция для всех красноармейцев роты, даже назначенных наблюдателями, пока сводилась к любованию заснеженным пейзажем. Правда, оружие бойцы все равно держали наготове, но шутили, что едут, словно на маевку (* пикник). Вот только водительскому составу не позавидуешь. Шоферам-то приходится водить машины без сменщика – весь день за баранкой, вечером нужно проводить техобслуживние, а ночью прогревать, чтобы утром мотор завелся без проблем. Однако ж тоже не сравнить – одно дело прокладывать колонные пути по целине, прямо через занесенные снегом лесные массивы, и совсем другое дело мчаться с ветерком по наезженному тракту, как мы сейчас. Лишь в одном месте возникло незначительное препятствие – мостик через речку оказался сломан. Однако пологие берега и крепкий лед позволили подразделению легко преодолеть речную преграду и с гордостью послать командованию победный доклад. Такие сообщения мы отправляли по рации каждый раз при достижении очередной контрольной точки – поселка, к примеру, моста или развилки дороги, для каждой из которой имелся условный номер. Например, для переправы через Кунду, которую мы только что не без трудностей преодолели, был присвоен код «22». Поэтому не было необходимости в зашифровке и расшифровке сообщений, и комбат, а может, комполка, или даже комдив, сразу видели на карте, куда добрался их передовой отряд.

Почти весь день прошел в неторопливом движении. Сначала четыре-пять километров сравнительно быстрой езды по зимнику, а потом долгое ожидание разведдозора, исследующего подозрительное место – перекресток дорог или деревушку, где было бы логично установить блокпост.

Но, хоть и продвигались мы сравнительно неспешно, однако немцы посчитали наше наступление чересчур стремительным и, наконец, озаботились выставить заслон, усиленный танком. К счастью, замаскировать его не успели, и дозорный бронетранспортер вовремя заметил опасность. О своей находке разведчики тут же сообщили по рации, поставив всех на уши, а вернувшись, подробно доложили об увиденном. Ого, дело осложняется. Все-таки немецкий танк не снежный, как наш, а самый что ни на есть настоящий, да еще не какая-нибудь танкетка, а грозная «троечка».