Печаль на двоих - Николь Апсон

Селия тихо рассмеялась:

— Вы, дорогуша, такая молодая, но все же должны понять: у Джеральдин Эшби есть обязательства. Вы думаете, что деньги решают любые проблемы, но это не так. Они нередко создают проблемы.

— Перестаньте, черт подери, обращаться со мной как с дурочкой! — поражаясь собственной смелости, вскричала Лиззи.

Но Селия Бэннерман продолжала отрицать все то, во что Лиззи верила как в непреложную истину, шаг за шагом разрушая ее веру в себя и ее способность бороться за свое счастье.

— У Джеральдин, точно так же как и у вас, нет никакой власти над своим происхождением. Она сейчас, вероятно, думает, что может распоряжаться собственной судьбой как ей заблагорассудится, но ее будущее уже предопределено и дочери прислуги в нем места нет. — Селия сделала паузу удостовериться, что Лиззи ее внимательно слушает. — И разумеется, в ней нет места ребенку убийцы. Мне неприятно говорить о подобных вещах, но поскольку вы сами затронули тему вашего прошлого…

Селия не успела закончить фразу, поскольку Лиззи стремглав вылетела из кабинета. Пытаясь сдержать слезы, она бежала по коридору мимо доски объявлений, возле которой сегодня утром нашла письмо, прямиком к себе в комнату. На лестничной площадке третьекурсницы, заметив ее, мгновенно прервали беседу, но никто из них не сказал ей ни слова. Лиззи, влетев в комнату, захлопнула за собой дверь и с облегчением подумала: как хорошо, что ее недолюбливают и сейчас никому из них нет до нее дела. Она резко выдвинула верхний ящик письменного стола и принялась перебирать сложенные в нем вещи. Пачка писем и фотографий лежала в самой глубине ящика, и то, что она их инстинктивно прятала — словно этого и следовало стыдиться, — похоже, подтверждало правоту слов Селии Бэннерман.

Когда час спустя она выходила из комнаты, все ее мысли были только о Джерри. За все годы их знакомства Лиззи ни разу не подвергла сомнению ее любовь, но осознав теперь, что значит такая любовь для Джерри, поняла, что должна с ней расстаться. Это прозрение ранило Лиззи намного сильнее, чем то, что она узнала о своей матери. Только поселившись в Энсти, Лиззи почувствовала, что такое тоска по близкому человеку. Теперь, когда рядом с ней не было Джерри, над ее жизнью нависла вечная мгла: девушка ощущала ее, ложась спать и просыпаясь утром, и мгла эта отступала, лишь когда в руках Лиззи оказывался конверт, надписанный знакомой рукой. Она могла бы перенести тоску по Джерри, если бы у нее оставалась хоть какая-то надежда, но жить во мгле нескончаемой печали ей было просто не по силам.

Лиззи открыла дверь в гимнастический зал и бесшумно вошла внутрь, непрестанно повторяя про себя:

— Джерри меня простит, Джерри меня простит…

Роман «Печаль на двоих» — художественное произведение, вдохновленное реальными событиями и реальными людьми.

В здании лондонского суда Олд Бейли судья Дарлинг, несмотря на просьбу присяжных о помиловании, приговорил Амелию Сэч и Энни Уолтерс к казни, и 3 февраля 1903 года их повесили в тюрьме «Холлоуэй» в Лондоне. Это была первая казнь после того, как «Холлоуэй» стал женской тюрьмой, и последняя в Великобритании казнь двух женщин одновременно. В 1971 году останки обеих женщин были перенесены с территории тюрьмы в графство Суррей на кладбище Бруквуд и похоронены рядом друг с другом.

Почти все материалы, использованные Джозефиной в ее романе без названия, основаны на газетных репортажах об арестах и суде или на предположениях репортеров. После смерти Амелии действительно остались ее муж и маленькая дочь, но их имена изменены и описание их судьбы в этом романе полностью вымышленное.

В 1927 году Мэри Сайз стала первым заместителем начальника тюрьмы «Холлоуэй». И хотя ей не удалось осуществить всех намеченных ею преобразований, проведенные ею реформы — фотографии и зеркала в камерах, возможность заработать в тюрьме деньги, открытие тюремной лавки, денежная помощь в оплате долгов и обеспечение одеждой по выходе на свободу — сделали содержание женщин в заключении намного более человечным и в существенной мере приблизили его к стандартам мужской тюрьмы. Об истории Мэри Сайз можно прочесть в ее автобиографии «Знакомая мне тюрьма». В 1938 году также была опубликована книга о «Холлоуэе» Сесилии Макколл «Они всегда возвращаются», и именно из этой книги я почерпнула описание тюрьмы, по которой проводят Джозефину.

Джозефина Тэй — один из двух псевдонимов Элизабет Макинтош (1896–1952), известной писательницы и драматурга. Она впервые воспользовалась этим псевдонимом в 1936 году — отдавая дань своей покойной матери и прабабушке, которые носили фамилию Тэй, — и именно под ним Макинтош знакома большинству читателей. В 1930-е, 40-е и 50-е годы она написала несколько необычайно оригинальных детективных романов, включая «Загадочные события во Франчесе» и «Дитя времени» (оба в жанре исторического детектива). Действие одного из ее лучших романов «Мисс Пим расставляет точки» происходит в Энсти, в колледже физической подготовки неподалеку от Бирмингема, где Элизабет Макинтош училась во время Первой мировой войны. Другим псевдонимом, Гордон Дэвиот, писательница в основном подписывала исторические романы и пьесы; так обычно называли Элизабет ее друзья.

Большую часть своей жизни она прожила в Шотландии в родном городе Инвернессе, в доме своего отца, но писательница любила и Англию, в ней тоже проводила немало времени, а иногда наведывалась и в континентальную Европу. Приезжая в Лондон, она обычно останавливалась в «Клубе Каудрей» — клубе для медсестер и работающих женщин, где состояла с 1925 года до самой своей смерти в 1952 году. Помимо того что клуб предоставлял ей комфортабельную квартиру и был удобно расположен, в нем она почерпнула имена для многих своих персонажей из различных произведений. Если вы пролистаете списки его членов, то найдете фамилии: Грант, Эшби, Блэр, Фаррар, Шарп. Клуб этот больше не существует (но не из-за убийств и скандалов, которые я целиком придумала), однако здание на Кавендиш-сквер по-прежнему остается штаб-квартирой Королевского колледжа медсестер.

Широко известно, что возлюбленный Элизабет Макинтош в 1916 году погиб в битве при Сомме, чему есть подтверждение и в ее ранних романах. Но вот подруга писательницы, с которой она поддерживала отношения всю жизнь и с которой училась вместе в колледже в Энсти, ничего об этой привязанности не знала; вообще Элизабет Макинтош долгое время избегала любовных отношений с кем бы то ни было. В более поздний период жизни в числе ее близких оказались почти исключительно женщины, со многими из которых она познакомилась во время представления на сценах Уэст-Энда ее феноменально успешной пьесы «Ричард из Бордо». Одна из этих женщин, актриса Марда Ванн, с апреля 1935 года по март 1936-го вела дневник — любовное, длиной в год, письмо к Гордон Дэвиот. Слова, с которыми в этой книге Марта обращалась к Джозефине, в свое время были написаны Мардой. Они — изящное выражение ее реальной, неугасимой любви.

Возможно, уйдет целая жизнь на то, чтобы достойно отразить бесценный творческий вклад Мэнди Мортон в написанные мной произведения: ее идеи, исследования и предложения необычайно обогатили каждую из моих книг, а мой писательский труд превратили в радость. И если на выражение моей благодарности действительно уйдет целая жизнь, пусть так и будет.