Отчаянные - С. Стивенс

Келлан ответил таким же хлопком:

– Заметано.

На следующий день, пока мы ехали на станцию, мои нервы были натянуты как струны и паника пронизала все мое существо. Я привыкла оставаться в тени. Мне было уютно там. Выход на свет грозил небольшим ожогом. Но мне придется так поступить. Возможно, это не изменит общественное мнение обо мне, но муж пошел на риск, и я должна была стоять рука об руку с ним. Если наступит крах, мы падем вместе.

Ребята любовались видами, пока мы ехали по оживленным магистралям Большого яблока[25]. Мы уже заезжали сюда ненадолго в ходе турне. Если и имелись вещи, к которым мне было не привыкнуть в Нью-Йорке, то это количество такси и прочих машин. Город бурлил. Движение было повсюду: на дорогах, тротуарах, в зданиях и даже в окнах. От этой всеобщей активности голова шла кру́гом. У меня словно развился синдром беспокойных ног[26]: не усидеть на месте. Конечно, дело могло быть в нервах.

Келлан веселился, наблюдал за мной. Мне хотелось запретить мистеру Непрошибаемому пялиться, но в горле застрял комок, и я вообще не могла говорить – до поры. Келлан полез в карман, извлек что-то и протянул мне. Я с любопытством взглянула и увидела розовый лепесток фуксии. Тонюсеньким пером на нем было начертано: «Ты» плюс крошечная звездочка. Я недоуменно подняла глаза.

– Я дочитал книгу, Кира, – указал на свой рисунок Келлан. – Она классная. Ты просто обязана ее издать.

– Спасибо. – Я с улыбкой взглянула на шелковистый лепесток. – Я понятия не имела, что ты будешь чувствовать, когда прочтешь ее.

Он обнял меня одной рукой:

– Вряд ли это возможно, но я тебя еще больше люблю. Твое представление обо мне… Я не думал, что кто-то когда-нибудь… – Его голос пресекся от полноты чувств.

Я понимающе взглянула на него:

– Потому что ты не видишь себя со стороны, моими глазами.

Келлан со смехом прижал меня крепче:

– Черт, мы и вправду как горошины в стручке!

Не так уж и нервничая, я устроилась у него под боком. Келлан играл моим кольцом, а я в очередной раз подивилась его умению избавлять меня от переживаний. Равно как и способности постоянно меня удивлять.

– Где ты ухитряешься добывать эти лепестки?

– Я роковой мужчина, миссис Кайл, – проронил он. – У меня много тайн. – И его снова разобрал смех.

У здания радиостанции собралась внушительная толпа. Мне было невдомек, откуда публика узнавала, где мы окажемся: могло сложиться впечатление, что шествие «Чудил» по городам предваряла сирена.

Виднелись самодельные транспаранты с изъявлением любви к обожаемым «Чудилам». Многие плакаты были адресованы Келлану, но остальные ребята тоже пользовались популярностью. Мне было дико видеть столь откровенное превращение в идолов людей, которых я знала лично. Иные девчонки рыдали, желая хотя бы взглянуть на группу: красные лица, распухшие от слез носы. Я ни секунды не сомневалась, что если бы девушка с плакатом «Гриффин, женись на мне!» действительно знала Гриффина, то не дрожала бы как осиновый лист. И не просила бы его руки. Ну, разве что у Гриффина, присмиренного и облагороженного. Этот был не так уж плох. Но Гриффин догибсоновской поры? Ни в коем случае!

Нас высадили прямо перед толпой, осаждавшей вход. Тори, разумеется, была с нами и постаралась поскорее провести ребят на станцию. Но те вошли не сразу. Эван сердечно поприветствовал фанатов, дал автографы и даже облапил некоторых. Мэтт стоял чуть дальше его и чувствовал себя немного неуютно при таком скоплении людей, однако с удовольствием пожал несколько рук. Гриффин пробежал по улице до самых дальних поклонников, а потом развернулся и побежал обратно, воздевая руки и призывая фанатов делать то же самое. Те с визгом повторяли его жест, и я поняла, чего он добивался: волны. Вот же придурок!

Келлан, ждавший меня у машины, посмеивался над кривлянием Гриффина. Когда я вышла, он поймал мою руку и мы направились к фанатам. Я упиралась по разным причинам: во-первых, это была его работа, а не моя, во-вторых, я не хотела быть атакованной еще до того, как успею сказать хоть слово.

Поклонники не знали, как отнестись к моему присутствию. Они были до того взволнованы близостью Келлана, что их трясло, они вопили и плакали. Однако при этом они ухитрялись посматривать на меня косо. Я надеялась, что никому из них не хватит отваги что-нибудь брякнуть в мой адрес при Келлане, который непременно сорвался бы и устроил скандал.

Келлан выпустил мою руку, чтобы дать пару-тройку автографов. Я стойко держалась и наблюдала за ним с горделивой улыбкой. В этом деле он был неподражаем. Он умудрялся поздороваться и заглянуть в глаза каждому, кто совал ему что-то на подпись. Он шутил и даже бросал рискованные реплики на грани приличия. Странно, но меня это совершенно не напрягало. Я понимала, зачем он улыбался во весь рот и твердил рыжеватой блондинке, что будто бы «тоже в восторге от встречи». Он говорил это не с прицелом на последующий секс, а сугубо ради нее. Он «делал ей день», оставляя о себе долгую память. Легкий флирт был разновидностью любезности.

Лишь у одной девицы хватило духу спросить обо мне. Гордо щеголяя футболкой «Келл-Секс», фанатка мрачно указала на меня большим пальцем:

– А что она здесь делает?

Каким-то образом ей удалось придать этому слову непристойный оттенок.

Келлан постарался сохранить самообладание. Я думала, что ответа не будет, но он спокойно сказал ей:

– Это моя жена. Куда я, туда и она.

С этими словами он схватил меня за руку и пошел прочь. Последним, что я слышала, было дружное аханье – мы скрылись в здании. Раньше Келлан никогда не называл меня так на людях.

– Я испытал большое удовольствие, – улыбнулся он в вестибюле.

У меня же вовсю колотилось сердце: мы сделали еще один шаг к саморазоблачению.

– Прикинь, какое будет удовольствие сказать это сейчас миллионам, – буркнула я.

Келлан успокаивающе приобнял меня:

– Не миллионам. – Он поджал губы. – Я совершенно уверен, что это не миллионы.

Тори ненавязчиво разъединила нас, провела через контроль и дальше к лифтам. Как только мы втиснулись в кабину, эта жуткая блондинка сосредоточилась на нас с Келланом.

– Твое дело спеть пару песен, но я дала им в начале пять минут на вопросы, – заявила она, взирая на наши сцепленные руки. – Помни, что интервью касается турне и альбома. Я запретила им спрашивать о личной жизни, Сиенне и фото с Кирой, но пару замечаний они, наверное, попытаются сделать. – Ее холодный взгляд скользнул по мне. – Я думаю, тебе лучше подождать в коридоре, чтобы не провоцировать.