Отчаянные - С. Стивенс

Тори и персонал станции пытались держать толпу, чтобы мы смогли уехать. Я подумала, что нам стоит остаться и ответить каждому, но мне было очень неуютно в плотном кольце, которое вызывало у меня клаустрофобию. Их было слишком много, и стояли они слишком близко. Мне это не нравилось. Для первого раза мы сказали достаточно. Мне хотелось поскорее залезть в машину и вернуться в автобус.

Охрана смогла раздвинуть бушевавшую толпу ровно настолько, чтобы Эван, Гриффин и Мэтт протиснулись сквозь поклонников и с облегчением добежали до ожидавшего нас внедорожника. У нас с Келланом не было шанса последовать за ними: со всех сторон нас обступали фанаты. Однако он все равно крепко сжал мою руку и потащил меня сквозь море людей.

В толпе засверкали вспышки: значит, подоспела не только пресса. Папарацци вели себя куда агрессивнее, чем фанаты и репортеры. Для сдерживания последних хватало оцепления, но папарацци пытались прорваться сквозь него. Пара дюжих фотографов сумела протолкнуться и оказалась прямо перед нами. Келлан заставил меня отступить, и я прикрылась от непрекращавшихся сполохов.

Людей, снимавших нас, нисколько не заботило наше желание дойти до машины. Они выкрикивали вопрос за вопросом, не давая нам даже времени ответить. Мы, впрочем, и не собирались. Взбешенный, Келлан попытался просочиться мимо одного из зевак, однако бугай не сдвинулся с места.

Стараясь не переборщить, так как в прошлый раз, когда мы столкнулись с подобными типами, нам едва удалось избежать судебного иска, Келлан вежливо произнес:

– Мы уезжаем. Пожалуйста, позвольте пройти.

Те словно не слышали. Они продолжали снимать, хоть кол на голове теши. Я тоскливо взглянула на наш внедорожник и поймала сочувствующие взгляды Мэтта и Эвана. Они были готовы расшвыривать публику, чтобы добраться до нас. Я этого не хотела, Келлан – тоже. Когда я уже начала верить, что нам не найти другого способа выбраться из этой каши, открылся узенький проход. Он вел гораздо левее, чем нам было нужно, и проходил аккурат через стайку возбужденных фанатов, однако других вариантов у нас не было.

Келлан увидел эту призрачную надежду одновременно со мной. С его подачи мы дернулись вправо, обманывая папарацци, а после резко повернули налево и проскочили в смыкавшуюся прореху. Келлан потянул меня в проход как раз тогда, когда тот начал закрываться. Фанаты норовили к нам прикоснуться, но агрессивным фотографам путь за нами был закрыт.

В толпе мы немного увязли. Внедорожник компании стоял далеко, блокированный людской массой. Толпа гудела позади, а впереди была улица. Коль скоро ребята оказались вне досягаемости, внимание сосредоточилось на нас с Келланом. Через плечо я заметила, что все потянулись к нам. Келлан высвободил руку, пытаясь поймать такси, а я содрогнулась при виде надвигавшейся оравы.

Репортеры продолжали о чем-то спрашивать нас и протягивали большие микрофоны. Папарацци проталкивались между фанатами, стараясь выбрать лучший ракурс, а те трепетали от столь тесной близости со своим идолом. Похоже, им даже не было дела до его слов о Сиенне – особенно тем, кого Келлан отпихивал по пути. Эти пребывали в экстазе и явно стремились дотронуться до него еще и еще раз. Я понимала их желание, но общий настрой толпы заставлял меня нервничать.

– Келлан, мне это не нравится, давай убираться отсюда.

– Сейчас поймаем тачку, – кивнул Келлан.

Едва он это произнес, до фанатов начало доходить, что он ускользает. Они рванули вперед и окружили нас, вытягивая руки и хихикая. Келлана разворачивали, пальцы шарили у него по груди, в лицо ему совали авторучки, а сотовые телефоны фиксировали каждое мгновение. Поклонники протиснулись и между нами. Я старалась держаться за руку Келлана, но связь наша все-таки разорвалась, как слишком натянутая резинка.

– Келлан, мы любим тебя!

Этот клич перекрыл град вопросов, летевших от фотографов и репортеров. Странно, но моего внимания искали не меньше, чем внимания Келлана. Я тоже привлекала публику – женщина, завоевавшая сердце Золотого Мальчика. Одни хотели узнать, каков он на самом деле, другие интересовались моим отношением к клипу, а третьи даже спрашивали, не беременна ли я. Вымотанная вконец, я только пятилась.

Пресса же очутилась позади фанатов и продвигалась вперед вместе с наиболее любопытными зеваками. Тех поклонников, что сгрудились перед нами, толкали сзади. Идти им было некуда, и они врезались в нас с Келланом. Тот держался, а на меня насели так, что я оступилась. Каблук соскользнул с поребрика. Я и не знала, что проезжая часть так близко. Это стало совсем очевидно, когда я полетела прямо на дорогу. Фанатка потянулась за мной, но промахнулась, и я жестко приземлилась на задницу. Испуганная и смущенная, я уставилась на приближавшиеся фары. Единственная мысль была о том, что удар грузовика будет не таким болезненным.

Я стала подниматься, но голова шла кругом, и мне было ясно, что я не успею: грузовик даже не сбавил хода. Затем, как мой ангел-хранитель – или, скорее, как буйнопомешанный, – на дорогу бездумно вылетел Келлан. Я была уверена на сто процентов, что стану свидетельницей его гибели и окажусь вдовой, еще не успев официально выйти замуж, и перестала дышать.

Келлан схватил меня за запястье и резко дернул. Руку пронзила боль: наверное, вывих плеча. Взвизгнули тормоза – шофер наконец заметил нас, но было поздно. Я повалилась Келлану на грудь, тот резко толкнул меня за себя и вскинул руку перед грузовиком, готовясь к удару. Ни на что другое времени не осталось.

Странно, но даже за секунду от катастрофы я успела рассмотреть, что грузовик предназначался для доставки цветов. В памяти вспыхнули лепестковые послания Келлана. Мне их отчаянно не хватало.

Грузовик вильнул влево, пытаясь объехать нас, но не сумел. Он врезался в Келлана, ударив того в живот. По совокупности досталось и мне. Я впечаталась в спину Келлана, потом упала. Было очень больно, как я и предполагала. Удар вышиб из меня дух. Голова треснулась об асфальт прежде, чем руки успели смягчить удар. Череп ожгло, из глаз полетели искры, и наступил мрак.

Когда я очнулась, кто-то светил мне в глаза. Было больно. У меня все болело. Я не могла вспомнить, где нахожусь. Голова раскалывалась, меня мутило. Откуда тошнота? Пытаясь укрыться от проклятого света, я попробовала отвернуться, но помешало что-то на шее. В чем дело? Краем глаза я увидела, что лежу на улице. Возле моей головы валялись осколки фары. И еще виднелся острый кусок металла в крови. Кровь свежая. Кто это растянулся на мостовой, не я ли сама? Не мешаю ли я движению? Люди рассердятся. Нужно встать. Но мне не хотелось двигаться. Я подозревала, что это будет больно.

Пребывая в тумане, я почувствовала, как чьи-то руки подняли меня и положили на белый стол. От боли я скривилась и резко втянула воздух. Зачем меня укладывают на стол? Откуда взялся стол посреди дороги? Мужчина в защитном жилете задавал мне вопросы:

– Мэм, вы понимаете, где находитесь? Вы знаете, что случилось?