Отчаянные - С. Стивенс

Гриффин откинулся на сиденье, как царь горы:

– Спасибо, секс-маманя. Ты тоже ничего.

Меня их милые прозвища покоробили.

– Эй, ребята! Вы что, не можете найти ласковых слов, которые будут по-настоящему ласковыми?

– Пусечка, что ли? – заворчал Гриффин. – Секс-мамулечка! Теперь моя очередь, меня покорми!

– Не волнуйся, секс-папулечка. – Анна наградила его распутнейшей улыбочкой. – Я тебя потом накормлю, досыта.

Меня слегка затошнило, и я отвернулась от этой пары. Боже… Да наплевать, пусть называют себя, как хотят, только бы я не слышала.

Я пошла за кофе, а Келлан присел к Эвану. Денек предстоял еще тот, и мне хотелось взбодриться. Когда я вернулась, Келлан держал Гибсон. Я остановилась, потрясенная естественностью картины. Он стоял посреди автобуса и раскачивался, баюкая малышку. И пел ей. Тихо, мне было не разобрать всех слов из-за видеоигры, в которую сражался «Крутой поворот», но точно не колыбельную. Он пел песню «Чудил». Мою любимую.

Келлан заметил меня и поднял глаза. Так радостно он еще никогда не улыбался. Сестра была права, этот мужчина нуждался в ребенке. Я чуть поежилась, садясь рядом с Анной и расставляя на столе четыре чашки. Готова ли я? Материнский инстинкт вопил благим матом, что да. Но тут нужна была голова. Если родится ребенок, наша разлука неизбежна. Одно дело – младенец в пути, но как быть, когда он подрастет? Пойдет в школу? Это же совершенно другая история. Не то чтобы мне хотелось всю жизнь провести в разъездах, но в данный момент я не решилась бы от них отказаться. Мне нравилась компания «Чудил», если не считать драмы с Сиенной и тесной спаленки. Возможно, я эгоистка, но мне мечталось еще несколько лет побыть единственной любовью Келлана. А после пусть хоть весь автобус будет набит малышней.

Анна обвила меня рукой. Мы любовались Келланом и Гибсон. Он только-только начал новую песню, как вдруг застыл. Его лицо исказила гримаса, и Келлан отвел Гибсон подальше от груди:

– Фу, теперь от нее пахнет не так уж славно.

Анна зевнула, хохотнула и начала вставать, но Гриффин, перепугав меня насмерть, сорвался с места и опередил ее.

– Рохля, – процедил он, выхватил Гибсон из рук Келлана и унес в хвост автобуса.

– Что ты сделала с Гриффином? – обратилась я к Анне со всей серьезностью.

Та накрутила на палец темный локон и лениво улыбнулась:

– Это не я. Это малютка вьет из него веревки. Не думала, что доживу до этого дня.

Мне были понятны ее чувства, я тоже на подобное и не надеялась. Ручной Гриффин. Я едва понимала, как с этим быть.

Выглянув в окно, я обнаружила, что автобус катился по запруженным улицам Нью-Йорка. Повсюду, куда ни посмотри, высились небоскребы. Осознав размеры города, я начала представлять миллионы его обитателей. Сколько же из них прибудет на площадку с единственной целью помучить меня? Я не сомневалась, что папарацци нынче будут в ударе. Келлан сказал, что всех интересовала его жизнь, однако в действительности любопытство могла вызывать исключительно я, так как представляла собой загадку. Кто я такая – мимолетное увлечение последних дней или нечто большее? Вот что хотелось узнать всем и каждому.

Пока я решала, что с этим делать, из спальной зоны вышел Мэтт и вскинул в приветствии руку. Я помахала, и тут Келлану позвонили. Он не хотел отвечать, и спустя пару секунд я поняла почему.

– Слушаю тебя, Сиенна, – произнес он холодно. После короткой паузы он сдвинул брови и сказал: – Да, все здесь, кроме Гриффина, а что? – Выслушав ответ, он закатил глаза и буркнул: – Ладно. – Келлан уставился на телефон и обратился ко мне: – Как поставить на громкую связь?

Мне еле удалось сдержать улыбку: Келлан ни черта не смыслил в технике. Иногда он казался не рок-звездой немного за двадцать, а девяностолетним старцем.

Я настроила мобильник, и Келлан положил его на стол. Гриффин оставался в хвосте с Гибсон и сыпал, насколько я могла уловить, проклятьями, но мы подали знак Мэтту и Эвану, чтобы те шли к нам.

– Ты в эфире, говори.

Из маленького устройства послышался ясный голос Сиенны:

– Ну, для начала я просто хочу сказать, что страшно по всем вам соскучилась! Такая была суматоха, что мы почти не виделись.

Мы с Келланом обменялись взглядами, в которых ясно читалось сомнение. Да, Сиенна была занята не меньше Келлана, однако исчезла, как мы оба понимали, не поэтому. Певица играла спектакль под названием «Поруганная любовь». Всякий раз, когда на нее наводили камеру, она принимала вид пасмурный и заплаканный. Я даже видела фотографии, на которых она подносила к покрасневшим глазам платок. Ее дуэт с Келланом теперь был наполнен тоской и сердечной болью, а на пиар-акциях она, по словам ребят, хоть и стояла рядом с ним, буквально держала зал в напряжении. Диджейское мнение о Сиенне как о плохой актрисе оказалось ошибочным. Она безупречно играла роль брошенной подружки. Конечно, ей был знаком этот образ, как я успела заключить по ее скудным откровениям.

Но сейчас она взвизгнула абсолютно счастливо:

– Не дождусь остановки! У меня для вас классные новости!

– Что за новости? – утомленно осведомился Келлан. Классные новости от Сиенны иногда бывали ничуть не классными.

– Я только что говорила с Ником… – по-детски хихикнула Сиенна. – Ваш альбом занимает вторую строчку в хит-параде! Сразу после меня! – Она снова взвизгнула.

Мы с Келланом переглянулись, затем уставились на телефон.

– Ты вышла на первое место? – переспросила я, потрясенная тем, что все ее уловки и впрямь увенчались успехом.

– А «Чудилы» на втором! Разве не здорово?

Келлан переступил с ноги на ногу, осмысливая услышанное. Он был ошеломлен, как и я. Сиенна и Ник полностью преуспели, заставив общественность уверовать в убогую и лживую романтическую историю. В своем желании достигнуть вершин они игнорировали всех, кого задевали их манипуляции, и эти старания в конце концов окупились. Это было несправедливо и явно неправильно. Анна с ребятами возбудились сверх меры и хотели шумно возликовать, но видели наши лица и помалкивали.

Келлан прикрыл глаза, погладил лицо, запустил пальцы в волосы. Когда он вновь поднял веки, в них читалось волнение и досада. Сиенна ждала взрыва восторга, а Келлан повернулся ко мне со словами:

– Я чертовски скучаю по «Питу».

Сиенна услышала это и, вероятно, смутилась:

– Это сногсшибательные новости! Вам надо прыгать от радости и орать во все горло, а не дуться, как на прощании с лучшим другом.

Келлан нахмурился, глядя на мобильник:

– Публика считает мою жену шлюхой. Мне это очень не нравится. И теперь, когда и ты, и Ник получили желаемое, настала моя очередь. И я хочу, чтобы ты сказала правду. Всю целиком. С самого начала.

– Дело вот в чем, милый… – Сиенна сделала глубокий вдох. – Если мы признаемся, что выдумали наш роман ради продаж, то откат отрицательно скажется на нас обоих. Скандал никуда не денется. Охота иметь такой шлейф?