Западня для ведьмы - Антон Орлов

– Спорить о том, была это награда или кара за нарушение установленных для демонов правил, в корне неверно, – нарушил молчание Лис, задумчиво махнув мерцающим хвостом, отчего по мягкой полутьме как будто прошла волна зыби. – Ибо тогда предполагается, что есть некто, который его наградил либо наказал. Сонхийские боги? Определять кого-то в демоны или выгонять из демонов – не в их власти. Много лет назад они сделали бессмертной вурваной некую волшебницу, которая в противном случае могла бы им сильно насолить, известны и другие подобные случаи, но волшебный народец и демоны – это принципиально разные существа, хотя иные невежи нас путают. Может, скажешь, та сила, которую называют Творцом? Но приписывать Творцу побуждения въедливого моралиста – это некрасиво и неумно. Госпожа Вероятностей? О, эта Госпожа вечно что-нибудь баламутит и множит развилки, но она не судебный исполнитель. Вряд ли тут обошлось без нее, однако ее участие в событиях сводится к тому, что она подбрасывает тебе вероятности, которые могут осуществиться либо нет, а потом с любопытством смотрит, что из этого выйдет.

– Все зло от Рогатой Госпожи, – проворчал Дирвен в подушку.

– И охота тебе молоть вздор. То, что произошло с Золотоглазым, скорее можно сравнить с участью рыбы, которая сама не заметила, как отрастила себе легкие и невзначай выбралась из родной стихии на сушу. Игра вероятностей, не без того, но выползти из воды ее потянуло собственное устремление. Должно быть, так манило эту рыбу далекое непонятное сияние за поверхностью водоема, что никакого удержу не было. В результате она превратилась в сухопутное существо и уже не смогла вернуться обратно. Впрочем, Тейзурга скорее можно сравнить с амфибией, однако все равно в Хиале он теперь пришлый. Рецепт здесь простой: для того чтобы перестать быть демоном, надо перестать быть демоном, – в голосе Лиса как будто проскользнули завистливые нотки. – И еще я бы сказал, что вы с Эдмаром двигаетесь навстречу друг другу.

Дирвен приподнял голову, несколько раз в растерянности моргнул и настороженно спросил:

– Каким это образом?

– Ты направляешься туда, откуда он ушел. Главное, не забудь, что я тебе сказал: всем говори, что ты принят в свиту князя, который зовется Серебряным Лисом, тогда сразу отстанут.

– А по-моему, твой Эдмар как был сволочью, так и остался.

– Что верно, то верно, просветленным его не назовешь, но это уже не тот Золотоглазый, который убивал всякого, кто с его Стражем приветливым словечком перемолвится. Оцени, ведь даже не злился, когда говорил о его семье. Скорее, просто грустил.

Дирвена охватила смесь растерянности и нарастающего негодования.

– Во сволочь! Он опять, что ли, к Сонхийскому Стражу цепляется?

– Страж в Сонхи давно уже другой, а тот в одном из последующих рождений попал под действие своего же собственного проклятия и превратился в лесного кота, из-за чего в Сонхи в ту пору многое пошло наперекосяк. Ибо если Страж по какой-то причине сойдет с ума, мир постигнет примерно то же самое. Он до некоторой степени очнулся, когда потребовалось его вмешательство – на сей раз была не агрессия извне, а местная попытка перекроить структуру мира. Я узнал эту историю от Эдмара, который не так давно вытряс ее из крухутака. Разобравшись с проблемой, Страж ушел из Сонхи, уступив место новому Стражу – у мира всегда есть кто-то в резерве, на замену. Оцени романтику: Золотоглазый хоть и забыл напрочь ту поросшую быльем историю времен Вторжения, а как встретил его снова – опять за старое.

– Я же говорю, сволочизм и мерзопакость! Оба сволочи. Разве можно превращаться в какого-то кота, когда от тебя целый мир зависит? А бросать свой мир на произвол судьбы разве можно? А то, что он переметнулся и стал Стражем другого мира, это вообще предательство!

В душе у Дирвена поднималось что-то, раньше ему незнакомое – непримиримое, едкое и в то же время невыносимо болезненное, как будто проглотил колючку, которая ранит не желудок, а саму твою суть.

– Он там не Страж, просто маг. Как обмолвился Эдмар, служит в полиции по магической части.

– Все равно предатель. Я считаю, за такую подлость повесить мало!

– Опять реагируешь, как демон, – заметил Лис тоном исследователя, наблюдающего любопытный феномен.

– Почему?

– А ты вспомни все, что я рассказывал тебе о демонах, да сопоставь со своей персоной… Знаешь, как называется чувство, которое ты сейчас испытываешь?

– Чувство справедливости называется!

– Если бы. У него есть и другое название.

Дирвену невесть почему стало неловко, словно застукали на краже мелочи из чужого кармана. Он ощутил, что краснеет. Хорошо, что в комнатушке полумрак. Захотелось чем-нибудь запустить в проклятую лисицу – хотя бы вот книгой, которая лежит поверх ведра с блевотиной, – но он сдержался. Неприязненно буркнул:

– Я не люблю предательство, извращения и всякую другую мерзопакость, а кто считает иначе, тот гад и выродок. И вообще тогда получается, что среди людей полно кандидатов в демоны.

– Не без того, – согласился Лис. – Но каждого из них удерживают от низвержения в темные области Хиалы какие-то свои ниточки, а если все они оборвутся – добро пожаловать к нам. Тебе еще повезло, ты предупрежден о том, что тебя ждет, да и моя протекция кое-чего стоит.

– Ха, есть и такие, у кого никаких ниточек, а они почему-то до сих пор к вам не провалились. Хотя бы Ферклиц, если ты видел эту холодную жабу.

– Не тот пример. Ферклиц нежно любит своих внуков и кроликов, с ума по ним сходит. Так что ниточки у него довольно крепкие.

– Каких еще кроликов?

Дирвен до того оторопел, что даже эта мерзкая едкая горечь, у которой, по словам Лиса, «есть и другое название», отступила куда-то в потаенные потемки его души.

– Самых натуральных – ушастых и с ценным мехом. Ферклиц держит их у себя дома не меньше дюжины и не устает на них умиляться. Дарит их любимым внукам, строго-настрого объясняя, что обижать кроликов нельзя. Не одобряет кроличье рагу. По его мнению, это самые милые и трогательные на свете существа, и было бы замечательно, если бы люди были на них похожи – никакого своенравия, никаких проблем… Зато из горячо любимых внуков, пока еще маленьких, он намерен воспитать интриганов и кукловодов себе под стать – как-никак, наследники. Но кроликов чтобы не обижали.

Дирвену хотелось убить и Ферклица с его кроликами, и бывшего демона Эдмара, и этого, который когда-то был Стражем Сонхи, а потом свалил в другой мир, но до сих пор общается с Эдмаром, и подлую предательницу Тамрилу-Хенгеду, и архимагов, оставивших его без девок, из-за чего он угодил в устроенную Хенгедой ловушку. Был бы у него тройной арибанский амулет власти, он бы всех гадов поубивал.

Сам не заметил, как задремал, но приснилась ему не расправа с подлецами, а какая-то ерунда: будто бы Ферклиц говорил, что его отпустят под честное слово, но он должен принять в подарок кроликов, о которых будет заботиться, и совал ему в руки корзину, доверху полную этими зверушками, которые во сне были мелкие, как воробьи. Дирвен отказывался, объясняя, что не умеет он ухаживать за кроликами, даже не знает, чем их кормить, а вокруг колыхались зыбкие мутные тени, среди которых прятались демоны Хиалы, и было ему в этом сне так плохо, что хуже некуда.