Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич

Григор снова заскрипел зубами, еще громче, еще яростней.

– Может, ты и прав, но умрешь сегодня ты, а не я. А я буду наслаждаться жизнью еще многие годы. И похоронят меня на кладбище с трогательной надписью на памятнике. А вот твой труп завтра найдут на городской свалке. Это я тебе гарантирую. Эй, займитесь им, – крикнул Григор.

Вошел Монах. Он внимательно посмотрел на каждого из нас.

– Брось его к девке, – сказал Григор.

– Ты обещал его мне, – возразил Монах. – Это моя игрушка.

– Он и будет твой, только утром.

– Мне он нужен сейчас.

– Ты дурак, ты что не понимаешь, что пока он у нас, мы в безопасности. Лучшего заложника нам не сыскать.

– Никто не знает, что он тут. Он не сообщил в милицию.

– А вдруг сообщил.

– Мы держим все под контролем. Я бы уже знал.

– Не будем рисковать, – примирительно протянул Григор. – Ситуация слишком напряженная, в любой момент фараоны могут сюда нагрянуть. Подожди всего четыре часа – и делай с ним все, что хочешь. Хоть кожу сдирай. А пока он послужит нашим щитом. Пусть проведет время со своей бабой. Когда в следующий раз ему доведется. – Он хихикнул. – Монах, не будем из-за него ссориться, мы еще друг другу пригодимся.

Монах с сожалением посмотрел на меня.

– Ну, пойдем, шериф. – Он толкнул меня к двери так сильно, что я полетел вперед и больно стукнулся лицом о косяк. – Ты не ушибся? – явно издеваясь, спросил Монах.

Я ничего не ответил, у меня была рассечена бровь, и кровь заливала мне глаза.

Мы спустились в подвал. О его существовании я не имел понятия до этого момента. Туда вела почти вертикальная лестница, а вход из него на первый этаж преграждал массивный металлический люк.

Мы оказались в самом настоящим подземелье, едва освещенном слабой лампочкой.

– Двигай туда, – показал мне Монах. – Там твоя краля. Ждет тебя, не дождется.

Я находился в узкой штольне, по которой идти можно было только пригнувшись. Мы прошли несколько метров и оказались в более просторном и лучше освещенном помещении. Там на стуле сидел мужчина. При виде нас он вскочил. Мы посмотрели друг на друга; это был Григорий, тот самый, что однажды залез ко мне по канату в квартиру. Его лицо при виде меня на мгновение дрогнуло, но затем приняло спокойное выражение.

– Как там наша невеста? – спросил Монах у стража.

– Нормально, сперва бушевала, теперь успокоилась.

– Я ей жениха привел, у них сегодня брачная ночь. Так что будь тактичным.

Григорий ничего не ответил, только еще раз посмотрел на меня.

– Открывай, – приказал Монах.

Григорий повернул ключ в замке, дверь отворилась, и я вошел в помещение.

– Счастливо тебе, у тебя осталось четыре часа жизни. Сейчас половина первого. Полпятого я приду за тобой. У тебя есть часы?

– Нет. – В спешке я забыл одеть часы.

– Вот, возьми мои. – Он снял свои часы с запястья и пристегнул их на мою руку. – Смотри почаще на них и думай, сколько осталось времени твоей жизни. Так что не теряй его зря, позабавься как следует. А потом уж придет мой черед позабавиться, – напутствовал меня Монах перед тем, как запереть дверь.

Это была самая настоящая камера, небольшая, меблированная по тюремному образцу: железная кровать, стол, табурет. Под потолком висела маленькая лампочка.

Ксения лежала на кровати. Когда я вошел, она вскочила и бросилась ко мне. Она была бледной, но мне показалось, что выглядела вполне спокойной.

– Владислав! – воскликнула она.

Мне хотелось обнять ее, но я не мог, мои руки были скованы наручниками. Ксения не заметила это сразу, и по выражению ее лица я понял, что она удивилась, и мне показалось даже обиделась на мою вынужденную сдержанность.

– Я не могу тебя обнять, – сказал я и показал свои руки.

Ксения обняла меня и поцеловала в губы. Сколько раз я мечтал об этом поцелуе, но никогда не предполагал, что это произойдет при таких странных декорациях.

– Они тоже похитили тебя? – спросила она, прервав наш затянувшийся поцелуй.

Я заколебался: стоит ли говорить правду. Но вдруг подумал, что смешно что-то утаивать за четыре часа до смерти.

– Нет, они не похищали меня, я сам к ним пришел. Монах позвонил и сказал: если я не сдамся, они убьют тебя.

– Боже, ты здесь из-за меня. Я не хочу этого, не хочу. Опять я становлюсь причиной чужого несчастья.

– Успокойся, Ксения, я здесь не из-за тебя. То есть я из-за тебя, но и из-за себя тоже. Я не мог тебя бросить тут одну, на произвол судьбы, иначе эта вина жгла бы меня всю жизнь. Тем более они обещали тебя отпустить.

– И ты им поверил?

– У меня не было выбора. Это был единственный шанс.

– Боже, что же нам делать?

– Ничего, ждать.

– Чего?

Я не ответил. Мне не хотелось произносить слово «смерти». Я взглянул на часы, до отмеченного срока уже осталось три часа сорок пять минут. Время стало моим палачом, с каждой новой прошедшей секундой приближая меня к неумолимому концу.

– Странно, – сказал я.

– Что странно? – спросила Ксения.

– Я так давно мечтал провести с тобой ночь наедине. И вот эта мечта сбылось, мы одни, никто нам не мешает.

– Я тоже об этом давно мечтаю.

Я с изумлением посмотрел на нее. Она поймала мой взгляд.

– А разве ты не догадывался?

– Признаться нет. Ты была всегда со мной очень холодной и мне казалось…

– А что мне оставалось делать, – прервала она меня. – Я должна была выйти замуж за Андрея. Так я решила.

– Я понимаю, что ему трудно, но ты же его не любишь.

– Нет, я не любила его раньше, а после того, как увидела тебя…

– Что ты сказала!?

– Неужели ты, в самом деле, ни о чем не догадывался. В это даже трудно поверить. Я в тебя влюбилась сразу, как увидела. Едва ты вошел. Ты был очень насторожен, ты смотрел на всех недоверчиво, у тебя были немного всколочены волосы, но это тебе очень шло; хотя ты пытался держаться спокойно, они выдавили твое внутреннее волнение. И вдруг я сказала себе: «Это, кажется, тот человек, которого мне суждено полюбить». И потом я все время следила за каждым твои шагом, все время проверяя: это ты или не ты.

– И что, это я?

Ксения посмотрела на меня и поцеловала.

– Я всякий раз убеждалась, что я не ошиблась тогда. И увязала в своих чувствах все сильней и сильней.

– Ксения, – проговорил я, весь переполненный сожалением о потерянном времени и возможностях, – ведь мы могли бы…