Укрытие. Книга 1. Иллюзия - Хью Хауи

Из комбинезона лилась вода, щекотала шею, собиралась лужей вокруг головы, затекала в уши. Джульетта повернула голову – следовало снять этот ледяной комбинезон – и увидела Соло.

Он лежал на боку с закрытыми глазами. На лице его была кровь, кое-где уже засохшая.

– Соло?

Протянув мелко дрожащую от холода руку, она пошевелила его. Что он с собой сделал?

– Эй! Да вставай же, черт тебя побери!

Зубы у нее стучали. Она схватила Соло за плечо и яростно затрясла:

– Соло! Мне нужна помощь!

Глаз Соло чуточку приоткрылся. Он несколько раз моргнул, потом согнулся пополам и закашлялся.

– Помоги, – попросила она и стала нашаривать молнию на спине, не понимая, что это Соло нужна помощь.

Откашлявшись, он перекатился на спину. Из раны на голове все еще текла кровь, и свежие струйки начали сочиться поверх уже засохших.

– Соло?

Он простонал. Джульетта подтянулась ближе, едва ощущая свое тело. Соло что-то прошептал, хрипло и неразборчиво.

– Эй…

Она приблизила к нему лицо, ощущая, как онемели и распухли ее губы и как от нее воняет бензином.

– Не мое имя…

Он откашлялся кровью. Его рука чуть шевельнулась, словно желая прикрыть рот, но так и не смогла подняться.

– Не мое имя, – повторил он.

Голова Соло перекатывалась из стороны в сторону, и Джульетта наконец-то поняла, что он серьезно ранен. Мысли у нее прояснились достаточно, чтобы осознать, в каком он состоянии.

– Лежи спокойно, – прохрипела она. – Соло, мне надо, чтобы ты лежал спокойно.

Она попробовала подтянуться выше, заставить себя двигаться. Соло моргнул и уставился на нее. На его бороде ярко алела кровь.

– Не Соло, – произнес он, напрягая голос. – Меня зовут Джимми…

Он опять закашлялся и закатил глаза.

– …И я не думаю…

Он зажмурился от боли.

– …Больше не думаю, что я был…

– Держись, не уходи, – взмолилась Джульетта. По ее замерзшему лицу катились горячие слезы.

– …Что я все это время был один, – прошептал он.

Его голова безвольно завалилась набок и замерла на холодном стальном полу.

70

УКРЫТИЕ 18

Вода в кастрюльке на плите шумно кипела, источая пар. Крохотные капельки перелетали через край. Лукас снял с жестянки плотно пригнанную крышку и вытряхнул в ситечко несколько чайных листьев. Руки у него дрожали, когда он опускал заварку в свою кружку. Он поднял кастрюльку, и немного воды пролилось на горелку. Послышалось шипение, слегка запахло горелым. Заливая листья кипятком, он краем глаза наблюдал за Бернардом.

– Я просто не понимаю, – сказал Лукас, держа кружку обеими руками и согревая ладони. – Как кто-то решился?.. Как вообще можно сделать нечто подобное специально? – Он тряхнул головой и уставился в кружку, где несколько листиков уже вырвались на свободу и плавали вокруг ситечка. Затем он посмотрел на Бернарда. – И вы знали? Откуда? Как вы могли узнать?

Бернард нахмурился. Он почесал усы, положив другую руку на живот:

– Хотел бы я этого не знать. И теперь ты сам понимаешь, почему некоторые вещи должны быть похоронены. Любопытство может раздуть тлеющие угольки и спалить укрытие дотла. – Он уставился на свои ботинки. – Я сложил картину из кусочков, примерно как и ты, просто выяснив то, что нам следует знать для этой работы. Вот почему я выбрал тебя, Лукас. Ты да еще несколько – буквально считаные единицы – человек имеют представление о том, что хранится на серверах. Ты уже готов узнать больше. Можешь представить, что станет, если ты расскажешь что-либо из этого одному из тех, кто работает в красном или зеленом комбинезоне?

Лукас покачал головой.

– Знаешь, такое уже случалось. Именно так погибло Десятое укрытие. Я сидел там… – Бернард показал на кабинетик с книгами, компьютером и шипящей рацией, – и слушал, как это происходило. Ученик моего коллеги оттуда транслировал свое безумие всем, кто мог его слышать.

Лукас рассматривал настоявшийся чай. Несколько чаинок крутились в потемневшей воде, остальные так и не сумели вырваться из заключения в ситечке.

– Вот почему настройки радио блокированы, – сказал он.

– И по той же причине мы запираем тебя.

Лукас кивнул. Он подозревал это.

– А как долго вас тут продержали?

Он взглянул на Бернарда и отчетливо вспомнил, как шериф Биллингс осматривал пистолет, когда к нему приходила мать. Они что, подслушивали разговор? И если бы Лукас ляпнул что-то не то, его и мать застрелили бы?

– Я провел здесь чуть больше двух месяцев, пока мой наставник не решил, что я готов и что я усвоил и понял все изученное. – Бернард скрестил руки на животе. – Мне искренне хотелось бы, чтобы ты не задавал этот вопрос, чтобы не догадался обо всем слишком быстро. Такое лучше узнавать, когда ты старше.

Лукас сжал губы и кивнул. Странно было вот так запросто беседовать с тем, кто старше, кто знает намного больше, кто гораздо мудрее. Он представил, что это нечто вроде разговора сына с отцом, – только разговор был о спланированном уничтожении всего мира.

Лукас наклонил голову и вдохнул аромат чая. Запах мяты был подобен путеводной нити сквозь царящий вокруг хаос, он будто воздействовал на центр удовольствия где-то в глубине мозга. Лукас вдохнул аромат, задержал дыхание, потом медленно выдохнул. Бернард подошел к маленькой плите в углу кладовой и стал заваривать чай для себя.

– Как они это сделали? – спросил Лукас. – Чтобы убить так много людей. Вы знаете как?

Бернард пожал плечами. Он постукивал по жестянке, насыпая чай в ситечко.

– Насколько мне известно, они способны на подобное и сейчас. Никто не говорил, как долго это предполагалось делать. Есть опасение, что небольшие группы выживших все еще существуют где-то на планете. Операция «Пятьдесят» совершенно теряет смысл, если выживет кто-то еще. Популяция должна быть гомогенной…

– Человек, с которым я разговаривал, сказал, что мы и есть уцелевшие. Только пятьдесят укрытий…

– Сорок семь. Да, мы уцелевшие, насколько нам известно. Трудно представить, чтобы кто-то еще оказался настолько же хорошо подготовлен. Но все-таки есть вероятность. Ведь прошло всего двести лет.

– Двести? – Лукас прислонился к стойке. Он приподнял кружку, но запах мяты утратил свою магическую силу. – Значит, двести лет назад мы решили…

– Они. – Бернард наполнил свою кружку кипятком. – Они решили. Не включай в их число себя. И уж точно не включай меня.

– Ладно, они решили уничтожить мир. Стереть все. Зачем?

Бернард поставил кружку на плиту, чтобы чай настоялся. Снял очки, протер запотевшие стекла, потом указал очками на кабинет и стену с массивными книжными полками:

– Из-за худшей части нашего Наследия, вот из-за чего. Во всяком случае, так, по моему мнению, они ответили бы, если