Она чужая - Евгения Мэйз

При этой мысли мозг Кэш забуксовал, она, еще раз оглядев спальню, лишенную женской индивидуальности, пришла к выводу, что это все же гостевая комната. Как минимум.

Но что тогда в ванной делают его вещи? Или он их везде оставляет?

Нет, он не идиот и не дурак. Просто это его дом и его спальня, делает, что хочет.

Кэш, несколько раз вдохнув и выдохнув, решала, как будет лучше поступить дальше, но ничего дельного так и не придумала. Тяжело совершать подвиги, когда ты идешь на них в таком виде: в одних лишь трусах и футболке.

— Может в сумеречный облик перейти? — прошептала она себе под нос.

Выйти из спальни в полном боевом доспехе и потребовать чашечку кофе? А что? Незачем было забирать ее вещи!

Идея неплоха, но сама по себе нелепая. Если бы вместо Алекса был кто-то посторонний, например, тот парень с дороги, она быть может так и сделала бы. Навела бы на него страху, чтобы впредь это козел не просто боялся, а тысячу раз подумал прежде чем еще раз совершить подобное. Но это Алекс! Несколько дней назад она спасла его, сейчас же он вернул ей долг, не оставил ее мерзнуть на дороге. То, что он раздел ее — это отдельная тема для разговора. Ей еще предстоит узнать, а ему еще надо будет ответить на несколько вопросов, самый важный из которых: зачем ему это вдруг понадобилось?

Неужели все для того, чтобы она не сбежала? Глупости, да и только!

Кэш вернулась в спальню, возвращаясь в ванну и открывая тумбу под раковиной, где-то тут должны быть полотенца! Большие, не маленькие, чтобы выйти после ванной и обтереться, как следует?! Не в соседнюю же комнату он за ними бегает!

— Девочка блин! У меня дома ему не пришлось терпеть такие неудобства! — прошипела она еще раз, повторяясь в своем оскорблении. — Если бы я оставила его в трусах, то он бы не сильно волновался вышел на улице, как есть!

Положеньице, то еще! Что ему стоило отвезти ее домой?! Тут надо спасибо себе сказать, что вчера собираясь в плавание она не надумала надеть какой-нибудь позорный комплект, а-ля из бабушкиного сундука. И какие-нибудь безобразные рейтузы с начёсом!

Какое кошмарное слово — рейтузы!

Кэш замерла, поднимаясь. Нет тут никаких полотенец! Куча мужских гаджетов по уходу за собой и то что не уместилось на полки. Она посмотрела на себя в зеркало, отмечая свой смущенный вид. Злится на него, на ситуацию, что он создал, но смущение никуда не делось! Ну еще бы! Ведь это не ему в таком виде выходить! Хотя, если так подумать…

Вот чего она стесняется? Как там говорится у классиков: «дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих»?!

Ох! Если бы все было так просто.

Она прошла в спальню, скидывая на пол одеяло и стягивая с кровати простынь, складывая и оборачивая ее вокруг талии. Стало чуточку спокойнее. Оглядев с неким удовлетворением учиненный беспорядок, Кэш вышла из комнаты, даже не подумав о том, что надо бы немного прибраться. Потом приберется, когда разберется в чем дело!

Она оказалась на лестнице, а по факту сразу в гостиной. Стены между коридором и соседним помещением как таковой не существовало, она была полностью стеклянной.

— Ты уже проснулась? — Послышался до боли знакомый голос откуда-то снизу, звуча с каждой секундой все ближе.

Кэш качнула подбородком в смущении. Слышит, что проснулась, знает в каком она виде и тем не менее не спешит ей на помощь!

— Да, милый, уже спускаюсь. Завтрак, надеюсь, уже готов?!

Кэш проклиная вчерашний вечер, приблизилась к лестнице, решая, что надо спускаться, не прятаться, не ждать его в спальне в псевдо- сонном, только проснувшемся образе, а на деле в самом привлекательном виде.

Приподняв края простыни, она стала сходить вниз, ступая как можно более осторожно, ведь поручней этот гений дизайна придумать не захотел или не сумел! Одно неловкое движение и события вчерашнего дня повторятся в лицах и последствиях, все будет как в день сурка. Алекс шел ей навстречу, встречая ее на ступеньках.

— Если бы я знал, что у меня в гостях ты будешь такой милой…

При слове «милой» он выразительно прошелся по ней взглядом, Кэш удержала себя о того, чтобы не фыркнуть и остаться относительно невозмутимой. Теперь ей стало жарко, особенно сильно начало гореть лицо.

Ее обычно не бросает в краску, она не становится красной, как помидорка, но, когда смущение очень сильно, вот как сейчас, то ей становится неуютно.

Не рассчитывал же он на то, что она спустилась бы к нему в том своем виде?

— То, что? Приволок бы к себе домой и, воспользовавшись моей беспомощностью, раздел бы повторно?

— Нет, пригласил бы к себе еще раньше.

Алекс получивший такой нежный отклик на свой вопрос, сдержался, чтобы не улыбнуться ее последующему ответу, глядя в рассерженные глаза и вместе с тем на тронутое смущением лицо.

— Я собиралась вниз спуститься, ты уверен, что мы сможем вот так разойтись? Ты кстати уже приглашал меня к себе в дом.

Какое неприятное слово — «разойтись», она только что использовала. Алекс не уверен, и он не хочет ее никуда отпускать ни с лестницы, ни из дома, ни из своей жизни.

— Когда?

— В баре, когда ставил на кон ужин.

Он отступил на несколько ступенек, возвращаясь на пол и ожидая, когда девушка спустится вниз, осторожно ступая по непривычным для нее ступенькам.

— То было не приглашение, а условие. Сейчас я говорю о том, что именно пригласил бы тебя.

— В любом случае, я так и так оказалась здесь не по своей воле, — поравнявшись с ним, заметила Кэш, продолжая свое движение вперед. Чертовы ступеньки, чертова простыня!

Алекс, наблюдающий, а если признаться честно, то больше любующийся ее спуском, приблизился к ней, возвращая ее обратно на ту ступеньку, где она была вровень с ним, приподняв ее на мгновение в воздух. Женщина сказала «ой», да и возмущенно посмотрела на него.

— Алекс!

— Ты как?

Не сонная, но лохматая и сердитая, и все-таки смущенная! На ней просто кусок ткани, который она придерживает, чтобы не споткнуться, а выходит так симпатично, совсем по-домашнему. Пришлось ему раздеть ее ночью. Оба одеяла быстро вымокли, а девушка несмотря на стремительное восстановление, все же продолжала дрожать, а временами даже начинала бредить и требовать носки. Пришлось раздеть ее и унести в свою комнату, «выдать» теплую пару носков и остаток ночи греть ее своим телом. О последнем моменте, Лекс чувствует ему стоит умолчать.

— Ты же знаешь, что уже все хорошо, — ответила она, слегка потерявшись от его вопроса и того взгляда, что достался ей, — все прошло, как будто никогда и не было.

Алекс только кивнул в ответ, глядя на нее, он ждал сам не зная чего.

— Спасибо, за помощь, — наконец проговорила девушка, борясь с двумя противоречивыми чувствами.