Семьи: книга третья - Андрей Васильевич Меркулов

но вместе с тем не стушевался и не выказал ни малейшего признака испуга, продолжив молча смотреть ему куда-то в район подбородка.

Окинув соперника грозным взглядом и почувствовав, что тот не имеет ни каких-либо притязаний, ни намерений усложнять ситуацию, Завязин вновь развернулся было к жене, но тут увидел в десятке метров от себя Кристину: встревоженная, она энергично шла прямо к ним со стороны входа в кинотеатр, а сзади, чуть отстав, поспешал ее кавалер.

— Вы вместе, что ли? — в недоумении обратился к ней Завязин, заметно осадив свой пыл с появлением подруги и еще одного вовсе незнакомого ему мужчины.

— Здравствуй, Глеб, — сдержанно поприветствовала его Кристина. — Да, вместе.

— И что это значит?

— Что значит?

— Что вы здесь делаете?

— Собрались на фильм сходить.

— Вчетвером?

— Да.

— С двумя мужчинами?

— Да. Меня ребята пригласили, и я для компании позвала Полину… А что такое? — выдержав небольшую паузу, с невозмутимым видом прибавила Кристина.

— Полина, пойдем домой, — ничего не ответив подруге, развернулся к жене Завязин.

— Нет. Я пойду на фильм.

— Ты не пойдешь на фильм с мужчиной! — вновь начал горячиться Завязин.

— Гле-е-еб, — протянула Кристина, желая привлечь его внимание.

— Ты моя жена! Ты забыла?!

— Глеб! — громко прервала его Кристина. — Она поступит так, как сочтет нужным.

— О чем ты говоришь, Кристина?! Она моя жена!..

— Нет, это ты о чем говоришь? Очнись, Глеб!.. Ты не имеешь никакого права упрекать ее. И уж тем более не можешь указывать, что делать, — веско проговорила Кристина, смотря другу прямо в глаза.

В воздухе повисло молчание, которое спустя несколько секунд разрушил Завязин, твердо и на удивление сдержанно обратившись к супруге:

— Ты идешь домой?

Полина ничего не отвечала, устремив взгляд куда-то в сторону от мужа.

— Идешь или нет? — ультимативно повторил он.

Полина молчала — сомнения нахлынули на нее. В этот раз слова супруга уже не носили прежнего властного подчинительного характера: теперь он не требовал, а спрашивал ее; и в то же время в голосе его она почувствовала вызов, непреклонную решимость — решимость на что-то роковое и бесповоротное в случае ее отказа. Тревожные ощущения окутали Полину: ей вдруг стало страшно перед скрытой в вопросе мужа угрозой; но пойти сейчас с ним означало бы поступиться собственным достоинством, при всех проявить покорность, подчиниться, и бурливший в ней дух сопротивления не позволял сделать этого.

— Что ж, пожалуйста. Это твой выбор! — так и не дождавшись ответа, решительно бросил Завязин и быстрым размашистым шагом устремился прочь.

Глава XV

Когда Завязин удалился, компания еще некоторое время оставалась на улице, на том же самом месте, у клумбы, потихоньку приходя в себя. Никто из присутствующих не пытался обсуждать конфликт, свидетелями и участниками которого им довелось стать: женщины, не находя сколько-нибудь приемлемого объяснения произошедшему, никак не комментировали ситуацию; мужчины, в свою очередь, тоже избегали касаться данной темы, понимая, что любые вопросы с их стороны поставили бы спутниц в еще более неловкое положение. Пробыв у клумбы минут десять и решив, что ввиду отсутствия времени погулять перед фильмом уже никак не получается, компания направилась в кинотеатр дожидаться сеанса внутри, за столиком.

Постепенно общее напряжение несколько спало, но беседа уже не носила прежнего легкого и открытого характера. Все были порядком сконфужены, и даже Кристина, чувствуя, что недосказанность мрачной дымкой продолжала бродить в умах мужчин, умерила свой энтузиазм. Разговор теперь строился главным образом между нею и ее кавалером, тогда как его друг, ранее с воодушевлением развивавший любую тему, сейчас больше молчал, старательно избегая при этом даже просто смотреть на пребывавшую в глубокой задумчивости Полину. Впрочем, никто из присутствующих не беспокоил ее, с пониманием относясь к ее переживаниям и давая возможность собраться с мыслями.

Крайняя взбудораженность Полины, вызванная поднявшимся в ней сопротивлением властным повелительным требованиям мужа, после того как он удалился, стала быстро сходить на нет. Но хотя она так и не подчинилась супругу, отстояла и доказала свою независимость, это не принесло ей ни капли удовлетворения; напротив, по мере того как негодование ее стихало, в душе у нее все сильнее стали разрастаться тревожные предчувствия. Разговор с Завязиным, его ультиматум и решительный уход посеяли в ней ощущения чего-то непоправимого, страшного, и под влиянием этих переживаний Полина всецело погрузилась в размышления о случившемся.

«Он негодует и злится, ну и что же? Как он хотел? Дома он теперь вообще не живет, а я обязана сидеть и о нем думать? С какой это стати?! Я не его вещь, не кукла, которая должна исполнять все, что ему заблагорассудится! И что мне до его ухода?! — отчаянно пыталась Полина убедить себя в правильности принятого решения, развеять все плотнее окутывавшие ее душу тревожные ощущения, но доводы эти не приносили ни малейшего успокоения. — Как он возмутился, весь пылал. Он ревнует. Да, он ревнует меня! Значит, у него еще остались ко мне чувства! — принялась обдумывать она поведение супруга. — Разве он реагировал бы так, если бы я была ему безразлична? Нет. Он неравнодушен ко мне — это ясно! Поэтому-то и возвращается домой! Его тянет обратно, а там ему плохо! — продолжала размышлять Полина, лихорадочно шаря по столу округлившимися в волнении глазами. Дыхание ее участилось, сердце забилось сильнее — душа вновь пришла в движение. — Конечно! Период первой влюбленности прошел, и теперь он начинает воспринимать ситуацию более приземленно, теперь он видит реальное положение вещей. Сейчас они живут вместе, общий быт, неизбежные конфликты, рутина; к тому же она беременна, а это постоянные капризы и придирки. Он уже не может находиться там, уже бежит от нее, а дальше будет только хуже, и он чувствует это. Чувствует и начинает сожалеть о содеянном! Он понимает, что с ней ему никогда не будет так же хорошо и спокойно, как со мной, и возвращается домой, когда ему становится совсем невмоготу! В душе он хочет наладить отношения, но не знает, как это сделать! Ему тяжело, стыдно, потому что он… еще любит меня, — с замиранием сердца проговорила про себя Полина. — И сейчас, когда увидел меня с мужчиной, его чувства, настоящие его чувства проявились, вырвались наружу. Он ревнует! И любит!» — и с этими мыслями надежда, которой одной жила Полина все последние недели, отчаянная надежда на то, что они с Завязиным останутся вместе, сделалась вдруг как никогда реальной, наполнила и оживила ее душу, приведя в трепетное волнение. Но только все существо ее воспарило от этих соображений, как тут же слова мужа: «Что ж,