Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

О штурме Нарвы глазами гарнизона мы узнаем из реляции, опубликованной Адлерфельдом: «Они [русские. – Б. М.] начали атаку, направив свои пушки на брешь, куда они также бросали гранаты и сделали несколько ружейных залпов; так что осажденным было невозможно удерживать свои посты ни одной минуты, чтобы не быть расстрелянным на куски. Затем неприятель подтянул свои отряды, каждый под зелеными знаменами, и повел атаку с великой яростью, однако был отбит на всех пунктах. Земля покрылась трупами; и пока новые отряды осаждающих сменяли друг друга в атаке, наши бедные люди, чрезвычайно утомленные долгой обороной и ослабленные сильными потерями, особенно от гранат, причинявших нам невероятные неудобства, после кровавого боя и упорного сопротивления стали отступать. Неприятель сделал свой первый ложемент на фасе бастиона Гонор, куда посланный к защитникам сикурс пришел слишком поздно. Комендант действительно направлял сикурсы на все пункты; однако его отличные распоряжения оказались безуспешными из-за того духа конфузии, который начал распространяться везде. Неприятель затем проник повсюду, и в новый, и в старый город и предавал мечу всех на своем пути, и солдат и офицеров, убив более полутора тысяч, не считая большого числа горожан, женщин, детей и крестьян. Избиение продолжалось несколько часов, пока Царь своим присутствием не прекратил его»[1335]. Шведский полковник Ферзен с сотней солдат некоторое время оборонялся в районе речных ворот и бастиона Гонор, но в результате был вынужден сдаться, и лишь немногие его солдаты смогли скрыться в Ивангородском замке [1336]. В замке, где укрылась часть защитников и горожан, командовал полковник Ребиндер; но он «в таковых обстоятельствах не благоразсудил храбровать; но отворил ворота, как скоро русские люди явились, и просил квартиру [пощаду. – Б. М.]; что ему дано и всем людям ушедшим в оный замок»[1337].

По Вобану, задачей штурмовых частей в первую очередь было взойти на стены крепости и построить там ложемент, то есть закрепиться на этом рубеже. Опубликованная бароном Гизеном «реляция некоего непарциального иностранного министра» рассказывает нам о постановке и выполнении этой задачи русскими войсками под Нарвой: «Инженеры Гейсон, Бриль и иные командованы были, чтобы ретраншироваться в бастионах нового города, как скоро оным овладеют. Только Марциальная храбрость русских солдат, и Минервы разумное вождение офицеров их, которые в самой ярости имели столько разторопности, чтоб волочи за собою сквозь новой город лестницы для приставления оных, как они и учинили к старому городу понудили их помянутые ретраншементы забыть. Таковым неслыханным благородным сердцем пошли они далее нежели чаяли, то есть до средины города, в которой вошли от части лестницами, и от части в разломанные ворота. И тако далее и в замок вошли»[1338]. Тот же документ сообщает о стремительности русской атаки: «издали видно было, что шведы на рампартах зело мешкались, и против русских не успевали стрелять» [1339]. Быстрота и результативность нарвской атаки впечатляли тем более, что сравнить их могли лишь с многочасовыми приступами на Нотебург и Дерпт (где взойти на брешь с бою победителям все же не удалось).

В «Реляции…» также подчеркиваются мужество и самоотверженность, проявленные русскими солдатами при штурме Нарвы – редком случае взятия крупной крепости скоротечным штурмом: «Також должно есть исповедать, что никогда бодрейшего и учрежденнейшего не видано, как в сей атаке шли люди не закрытые в полной день, волокли, приставляли лестницы под усом неприятельским, и шли на приступ не боясь мушкатер и гранат, бомб, ниже пушечного ломострелия, и подкопного рвания; но что сего смелее, что гнали они неприятеля шпагами в тыл чрез два города даже до замка, который также взяли в час времени с малым потерянием» [1340]. Высота бастионов Нарвы и сегодня впечатляет туристов, а тогда царь с генералами и министрами, осматривая крепость после взятия, «с чрезвычайным удивлением смотрели на вышину болверков, ковалеров, стен и прочая, которые русские солдаты превзошли»[1341].

Среди тех, кто шел в первой волне, «на приступ на предь с лестницами был» сержант полка Титова Петр Васильевич Грязной [1342] и получивший ранения майор полка Репнина Григорий Петрович Чернышев [1343].

Нарвский штурм стал самым правильным и успешным за всю историю Северной войны – на этот раз натиск солдат был поддержан грамотной артиллерийской и инженерной подготовкой, хотя сама крепость была сильнее, чем все предыдущие взятые.

После Нарвы штурмовать крепости русским войскам не довелось вплоть до 1708 г., когда пришлось брать приступом крепость, которую они считали своей. Столица Гетмана «Войска Запорожского обеих сторон Днепра» И. С. Мазепы располагалась в городе Батурине. Когда началось шведское нашествие на Украину, в городе стояли гарнизоном гетманские наемные казаки (сердюки), городовые казаки и полк русской пехоты, а для встречи с Мазепой в Батурин следовал князь А. Д. Меншиков с отрядом войск вместе с киевским губернатором Д. М. Голицыным; дальнейшие события описывались Меншиковым в серии сообщений царю. 25 октября 1708 г. отряд подошел к городу, но у стен его встретил русский полк Анненкова (который состоял при гетмане Мазепе, а теперь был выведен из крепости), «а сердюки все, также и прочие тутошние жители, убравшись, в замок засели и, розметав мост, стояли по городу в строю з знамены и с ружьем и с пушками: х которым посылал я полковника Анненкова ради разговору, для чего так с нами яко с неприятелями поступают; и ево полковника в город не пустили, також и к нам из города никого не выпустили и отвечали из города, что чинят они то по указу»[1344]. Узнав, что Мазепа покинул город, Меншиков бросился было вдогонку за ним, но в пути стало достоверно известно, что гетман изменил царю и уехал в ставку Карла XII. Поэтому А. Д. Меншиков с Д. М. Голицыным вернулись к Батурину. В письме царю от 31 октября Меншиков сообщал о том, как мазепинцы заперлись в замке и отказались впустить русские войска в город без нового гетмана, а выборы нового гетмана невозможны, пока шведы не покинут страну. Обороной руководили полковник сердюцкого полка Д. В. Чечель и гетманский артиллерийский офицер («генеральный гарматный есаул») Ф. Кенигсек. Когда русские полки подошли к мосту, ведущему в город через реку Сейм и разобранному казаками, батуринцы вывезли 6 пушек, навели их на переправу и «обреку кричали, чтоб мы не ходили, а буде силой пойдем, то станут бить». На предложение выслать переговорщиков «отказали з бранью». «Потом в дву лотках малых переправили мы на ту сторону гранадиров человек с 50 что увидя те кои при мостах с пушками стояли, тотчас с великою тревогою в город побежали и нам мосты очистили, которые направя стали мы через реку перебиратца». На следующий день Меншиков готовился к штурму, поскольку шансов договориться не оставалось: «Завтра з Божиею помощию будем чинить промысел, ибо никакой склонности к добру в них не является и так говорят, что хотят до последнего человека держатца»[1345]. Однако «промысел» (т. е. штурм) состоялся не на следующий день, а 2 ноября. О его ходе до недавних пор было известно мало. Меншиков в тот же день в письме царю лаконично сообщил: «Сего числа о шести часах пополуночи здешнюю фартецию з двух сторон штурмовали и по двучасном огню оную взяли» [1346].