Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие - Брайан Ходж

нашим родителям. Итану по очевидным причинам пришлось переселиться в жилье поменьше, но вскоре это уже не имело значения. Он был механиком ветрогенераторов — а это опасная работа даже в самый счастливый день твоей жизни — и однажды сорвался с высоты двухсот футов. Его напарник рассказывал, что, падая, он не кричал.

Мог ли Итан покончить с собой? Не знаю. Но я помню, как он говорил мне, что решил работать в области возобновляемой энергии не просто потому, что для этого нельзя было привлечь какого-нибудь контрактника из страны Третьего мира, но потому, что он заботился о мире, в котором придется взрослеть Мике, и хотел оставить его чуть более чистым.

Я могу представить себе, почему это могло перестать его заботить.

Ведь было похоже, что скоро в этом мире больше некому будет взрослеть.

* * *

Они умирали по всей планете. Это была не локальная, не региональная, не национальная проблема. Она была глобальной. Родители всего мира, проснувшись, обнаруживали своих детей в углах, умершими без всяких на то причин. Вскрытия ничего не показывали. Один патологоанатом сказал, что детей словно выключали.

Этот феномен напоминал СВДС — синдром внезапной детской смерти, — и кто-то прозвал его СВСМ, синдромом внезапной смерти младенцев, и этот ярлык прижился, хотя большая часть жертв уже умела ходить.

Казалось бы, выход простой: держите их подальше от чертовых углов. Но сказать это проще, чем сделать. Из разговоров с сестрой я знал, что любой, кто пытается круглосуточно не спускать глаз с ребенка, рано или поздно дает маху. Что тут можно сделать? Привязывать их к кроватям? Заставлять ночевать во дворе, даже когда наступает осень и ночи становятся холодными?

Дети продолжали умирать, и возраст смерти неуклонно снижался. Они умирали в кроватках и манежах: там тоже были углы. Они засыпали в машинах и не просыпались; в машинах тоже сходятся плоскости. Отчаявшиеся родители бросали дома и квартиры и переселялись в палатки, разбитые на задних дворах и в парках, но это лишь оттягивало неизбежное, по крайней мере если палатки были квадратными или прямоугольными. Вскоре в продаже уже было не найти круглых, куполообразных палаток — по крайней мере по приемлемым ценам. Если у тебя водились деньги, можно было обратиться к предприимчивым людям, которые, не в силах видеть, как бедствие проходит зря, скупили их и продавали в Сети за десятки и даже сотни тысяч долларов.

Но то, что обитало снаружи, в конечном итоге всегда проникало внутрь. Мы живем на сферической планете, но этот фрактал самоподобен не полностью. На поверхности его полным-полно углов.

Были и защитники рациональности, все громче настаивавшие на том, что люди одержимы истерикой и суевериями, что причина не в углах, потому что такого не может быть. На самом деле это причудливый поведенческий симптом какого-то смертельного заболевания — быть может, нового вируса, — который еще не обнаружен.

Их дети тоже умирали, в каком бы строгом карантине их ни держали.

По крайней мере, они не отступили со своих позиций, когда появилось видео. Им всего лишь нужно было заявить, будто это мистификация или оптический обман, или просто презрительно отмахнуться и сказать, что мы не знаем, что именно видим.

Я посмотрел это видео раз двести. Каждый раз, когда его где-то показывали, я бросал все и не сводил взгляд с экрана. Оно было словно одна из тех киношных сцен, которые ты пересматриваешь снова и снова, мечтая, чтобы они закончились иначе. Хотя бы раз.

Ее звали Хезер Майерс, и всего за несколько недель запись ее смерти стала самой просматриваемой записью гибели человека со времен убийства Джона Ф. Кеннеди. Ей было восемь.

Видео было снято в высоком разрешении видеоняней, которой родители Хезер не пользовались уже несколько лет, однако достали ее из кладовки, установили на полку в ее комнате и подключили к ноутбуку, чтобы присматривать за дочерью в эпоху этой новой чумы. Они следили за ней посменно, но однажды кто-то из них отключился. И когда в полтретьего ночи Хезер проснулась и встала, никто не смог ее остановить.

Видеоняня смотрит сверху вниз под небольшим углом, и съемка отличается призрачностью изображения, характерной для инфракрасных камер. Когда Хезер просыпается и садится в кровати, ее волосы кажутся белыми. Первую пару секунд она словно разговаривает с кем-то невидимым, но звук не записывался и ее слова потеряны навсегда. А затем она отправляется в угол. Лица ее ты больше не видишь. Только спину.

Следующие двадцать две минуты при демонстрации обычно проматываются, потому что Хезер просто стоит. Цифры временной отметки в углу экрана стремительно сменяют друг друга, а когда Хезер переминается с ноги на ногу, ее движения выглядят резкими и дергаными, словно она аритмично вибрирует. Потом видео возвращается к реальному времени, и ты ждешь неизбежного — того, как она упадет на пол, словно марионетка с обрезанными нитями.

Кажется, будто ты что-то упустил, и, если ты не обладаешь сверхчеловеческим зрением или способностью замедлять время в духе «Матрицы», скорее всего это так. Услужливое видео отматывается назад и начинает замедленный покадровый повтор, а потом останавливается, и ты видишь то, что совершилось примерно за тридцатую долю секунды: энергетический выплеск зарождается в углу над головой Хезер и зигзагом устремляется вниз, к ее темени, словно разряд от катушки Теслы. Даже так его сложно различить, потому что он не яркий, чего стоило бы ожидать от энергетического разряда. Совсем наоборот.

Кто-то назвал это черной молнией. А как еще можно было назвать эту штуку? Именно так она и выглядит.

Ты надеешься, что Хезер не страдала, и, похоже, это правда. Кажется, будто — кто-то, что-то, где-то — ее просто выключили.

Можно было бы подумать, что повторять трансляцию этого видео каждый день, каждый час, каждые несколько минут по всей планете — это хорошая идея. Это предостережение. Но неожиданным результатом стал еще более резкий всплеск смертности — родители решали убить своих детей сами, ради их же собственного блага, лишь бы с ними такого не случилось.

«Уж лучше я отправлю его к Господу невинным, чем позволю демонам его забрать, — заявил один отец в широко разошедшемся новостном сюжете. — Мне не жаль, что я это сделал, жаль только, что мне пришлось это сделать. Я поступил бы так и снова».

Время шло; целое поколение продолжало вымирать, так или иначе.

Что до Майерсов, родителей Хезер… они тоже разошлись. У меня не хватило духу узнать, что случилось с ними после этого.

Но я все еще вспоминал о