Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

Где-то совсем близко послышалась громкая синтезаторная версия «Зеленых рукавов». Все трое оцепенели, но тут Синтия сказала со своим фыркающим смешком:

– Это мой телефон! – Вытащив мобильник из глубокого кармана платья, она ответила на звонок. – Рой?

Со своего места Робин хорошо слышала, как гневно звучит голос Роя. На лице Синтии отразилась внезапная тревога. При попытке встать она наступила на подол своего платья, запуталась и рухнула обратно на стул. Пытаясь выпутаться, она сказала:

– Нет, я… ох, она же не… О господи… Рой, я не хотела тебе говорить, потому что… нет… да… они еще здесь!

Когда Синтии наконец удалось освободиться от матерчатых пут, она встала из-за стола и шаткой походкой вышла из зала. Головной убор, который был на ней при встрече, вяло соскользнул с ее стула. Робин наклонилась, чтобы его поднять, и положила обратно на стул Синтии, а подняв глаза, увидела, что Страйк за ней наблюдает.

– Что? – спросила Робин.

Он приготовился ответить, но тут вновь появилась Синтия. У нее был ошеломленный вид.

– Рой знает… Анна ему сказала. Он приглашает вас в Брум-Хаус.

Синтия поспешила переодеться из своего костюма Анны Болейн и минут через десять появилась опять, но уже в вытянутых джинсах, сером свитере и кроссовках. Пока они втроем шли через дворец, с ее лица не сходило выражение крайней обеспокоенности. Синтия задала такой быстрый шаг, что Страйку было тяжело за ней поспевать, ступая по булыжникам, все еще скользким от ненадолго прекратившегося дождя, но тяжелые серые тучи, хотя и с позолотой по кайме, предвещали скорое возвращение ливня. Когда они проходили через сторожевую будку внутреннего двора, Робин посмотрела вверх, и ей бросились в глаза блестящие золотые знаки на астрономических часах: она отметила, что солнце находится в Водолее, знаке Марго.

– Увидимся там, – запыхавшись, сказала Синтия, когда они подходили к парковке, и, не ожидая ответа, почти побежала к стоявшей в некотором отдалении «мазде-3».

– Похоже, скучать не придется, – заметила Робин.

– Это точно, – согласился Страйк.

– Доставай карту, – сказала Робин, когда оба сели в машину.

В старом «лендровере» не было даже исправного радио, не говоря уж о спутниковой навигации.

– Будешь штурманом.

– Как она тебе показалась? – спросил Страйк, высматривая Черч-роуд в Хэме.

– Вроде нормальная.

Робин почувствовала, что Страйк на нее смотрит точно так же, как в кафе, только с легким лукавством.

– В чем дело? – спросила она опять.

– У меня было такое впечатление, что она не слишком тебе понравилась.

– Ну почему же, – сказала Робин с оттенком воинственности, – женщина как женщина.

Сдавая со стоянки задним ходом, она вспоминала хлюпающий смех Синтии и ее привычку сваливать в одну кучу утверждения и отрицания.

– Ну и…

– Я так и подумал, – самодовольно отметил Страйк.

– Учитывая все, что могло приключиться с Марго, я бы не начинала разговора бодрыми шутками об отсечении головы.

– Синтия тащит этот груз уже сорок лет, – сказал Страйк. – Люди, живущие под таким неимоверным гнетом, обычно перестают его замечать. Это фон их жизни. А всем остальным бросается в глаза сразу.

Когда они выезжали с парковки, опять зарядил дождь: ветровое стекло быстро покрывалось тонкой пеленой.

– Допустим, у меня есть предубеждение, – призналась Робин, включая дворники. – В данный момент я с легким подозрением отношусь ко вторым женам.

Некоторое время она вела машину молча, но потом почувствовала, что Страйк опять смотрит на нее в упор.

– Что? – в который раз спросила она.

– Чем тебе насолили вторые жены?

– Да тем, что… разве я тебе не говорила? А, это я Моррису сказала. – С того времени она пыталась не вспоминать о своем пьяном втором дне Рождества, проведенном в обмене эсэмэсками, и о том, какое мизерное получила от этого утешение и какой огромный груз неловкости. – Мэтью и Сара Шедлок теперь официально вместе. Она ушла к нему от своего жениха.

– Черт, – сказал Страйк, все еще держа в поле зрения ее профиль. – Нет, ты мне не говорила.

Но мысленно отметил тот факт, что она сказала Моррису, а это не вписывалось в его представления о взаимоотношениях между Робин и Моррисом. Исходя из сказанного Барклаем о том, что Моррис подвергает сомнению полномочия Робин, и из обычно весьма прохладных отзывов Робин о недавно нанятом им сотруднике, Страйк предположил, что несомненный интерес Морриса к Робин сошел на нет за отсутствием взаимности. И тем не менее именно с Моррисом она поделилась весьма болезненной информацией, а ему ничего не сказала.

Пока они молча ехали к Чёрч-роуд, он думал о том, что происходило в Лондоне, когда он был в Корнуолле. Моррис – красавец-мужчина, находящийся, как и Робин, в процессе развода. Страйк сам не понимал, почему раньше не задумывался над подоплекой этой явной симметрии. Обмен мнениями об адвокатах, о трудностях в отношениях с бывшими, о механике разделения двух жизней – у них была масса тем для обсуждения, масса оснований для взаимной симпатии.

– Здесь прямо, – сказал он, когда они ехали между высокими красными стенами через район Ройял-Пэддокс.

– Хорошая улица, – прокомментировала Робин через двадцать минут после выезда с парковки у дворца Хэмптон-Корт.

«Лендровер» свернул на дорогу, которая больше смахивала на пригородную. Слева тянулся густой лесной массив, справа – редкие большие дома за высокими живыми изгородями, отодвинутые от проезжей части вглубь.

– Нам сюда, – указал Страйк на особенно внушительное здание со множеством остроконечных фронтонов.

Двустворчатые ворота были распахнуты, как и парадная дверь. «Лендровер» свернул на подъездную дорожку и припарковался за синей «маздой-3».

Как только Робин выключила двигатель, они услышали доносящийся из дома крик: мужской голос, раздраженный и пронзительный. Супруга Анны Фиппс, Ким, высокая, в неизменных джинсах и рубашке, размашистым шагом приближалась к ним с каменным, напряженным лицом.

– Тут у нас такие сцены, – сказала она, когда Страйк с Робин вышли из машины в дымку мороси.

– Может быть, нам подождать?… – начала Робин.

– Нет, – отрезала Ким, – он твердо решил с вами встретиться. Пойдемте.