Мировая история - Одд Уэстад

Восточные императоры наблюдали за всеми этими изменениями с большой озабоченностью. Но они по рукам и ногам были скованы проблемами в собственных вотчинах, а в V веке к тому же добавился диктат со стороны их варварских военачальников. Они с дурным предчувствием наблюдали за завершающими годами марионеточных императоров Равенны и тут же признали Одоакра, свергшего последнего из них. Они по-прежнему настаивали на формальном притязании на управление единой империей Востока и Запада, фактически не подвергая сомнению самостоятельность Одоакра в Италии, пока ему не появилась достойная замена в лице Теодориха, которому присвоили титул патриция. Между тем персидских войн и нового нажима славян на Балканах было более чем достаточно, чтобы занять себя настоящим делом. Только с восшествием на престол императора Юстиниана в 527 году вроде бы забрезжила реальная надежда на восстановление императорского правления.

Через призму времени деятельность Юстиниана видится не совсем удачной. Тем не менее его поведение как императора народ воспринимал благожелательно; он делал то, что практически весь народ до сих пор ждет от сильного императора. Вдруг он однажды решится! Юстиниан гордился тем, что латынь была его родным языком; при всей широте размаха внешней политики империи он все еще мечтал о воссоединении и восстановлении империи в прежних ее границах с центром в Константинополе, который служил ему столицей. Судить о нем нам дано только на основе тех знаний, которыми мы располагаем, но правил он долгое время, и его современники ощущали на себе последствия его временных успехов. Они ждали, что достижения Юстиниана сложатся в настоящее возрождение империи. Как ни крути, а никто на самом деле не мог себе представить мир без Римской империи. Западные короли варваров безропотно подчинились Константинополю и принимали от него титулы; сами они за пурпур императора не боролись. Юстиниан стремился к диктаторской власти, и его современники считали такую цель понятной и достижимой. В его представлении о собственной роли просматривается определенная величавость; обидно, что внешне он выглядел мужчиной совсем неказистым.

Юстиниан практически постоянно вел войны. Он часто одерживал победы. Даже дорого ему стоившие персидские кампании (и выплаты дани персидскому царю) можно назвать вполне успешными в том смысле, что территориальные потери для империи были незначительными. Не удалось ему избежать и серьезных стратегических упущений; у него никак не получалось высвободить ресурсы для проведения политики восстановления империи на западе, которую Юстиниан ставил целью при заключении первого мирного договора с персами. Тем не менее его величайший военачальник Велизарий разгромил вандалов в Африке и возвратил эту страну в состав империи (хотя потребовалось еще десять лет, чтобы навести там должный порядок). Он продолжил вторжение на территорию Италии и развязал войну, которая закончилась в 554 году окончательным выселением остготов из Рима, а также объединением всей Италии в очередной раз под властью империи, пусть даже императорским легионам пришлось разрушить всю Италию сильнее, чем это когда-либо позволяли себе варвары. Все это были великие достижения, воспользоваться которыми с толком у Юстиниана не получилось. Большие дела ждали в Южной Испании, где полководцы императора воспользовались соперничеством между вестготами и снова установили императорскую власть в Кордове. К тому же по всему Западному Средиземноморью никто не мог соперничать в мощи с императорскими флотами; на протяжении столетия после кончины Юстиниана византийские суда не подвергались ни малейшей опасности.

Всему есть свой конец. К концу века большая часть Италии снова ушла из-под власти Константинополя, на этот раз к лангобардам. Так назывался еще один германский народ, насовсем покончивший с имперской властью на Апеннинском полуострове. В Восточной Европе тоже, вразрез с энергичной дипломатией подкупа и распространения миссионерской идеологии, Юстиниану так и не удалось добиться ничего толкового в отношениях с варварами. Можно предположить, что добиться долговечного успеха там было просто невозможно. Нажим на эти постоянно кочующие народы был слишком энергичным, и, кроме того, они видели перед собой великие трофеи. «Варвары, – написал один историк времен правления Юстиниана, – однажды попробовавшие римское богатство, навсегда запомнили к нему дорогу». С кончиной Юстиниана, потратившего огромные средства на возведение крепостей, предки будущих булгар осели во Фракии, а клин варварских народов расколол Западный и Восточный Рим.

Великие территориальные приобретения Юстиниана в полном масштабе его преемники сохранить не могли в силу остающейся опасности со стороны Персии, усиления нажима славян на Балканах, а в VII веке появился еще и новый соперник в лице ислама. Впереди римлян ждали ужасные времена. При всем том наследие Юстиниана продолжало играть свою роль через основанную им дипломатическую традицию, создание сети влияния среди варварских народов за пределами границы империи, натравливание их друг на друга, подкуп одного принца подачками или титулами, вступление в родство в качестве крестного родителя воцерковленных детей другого. Если бы не княжества-вассалы Кавказа, обращенные в христианскую веру еще при Юстиниане, или его союз с крымскими готами (которому суждено было просуществовать семь веков), сохранение Восточной империи было бы практически невозможно. В этом смысле во времена его правления к тому же закладываются приблизительные наметки будущей византийской сферы влияния.

Внутри своей империи Юстиниан оставил неизгладимый след. В момент его вступления на престол вверявшаяся его заботам монархия выглядела ущербной с той точки зрения, что внутри правящей верхушки сохранялся раскол на группы, способные заручиться общественной поддержкой, но в 532 году из-за этого раскола вспыхнул большой мятеж, послуживший хорошим предлогом для разгрома фракций раскольников, и, пусть даже пришлось спалить полгорода, Юстиниан избавился от внутренней угрозы его полновластию. Новый император в дальнейшем все более последовательно и неприкрыто демонстрировал свой диктат.

Ему посвящены роскошные архитектурные памятники; самым величественным из них выглядит собор Святой Софии (532–537 гг.), но знаками его правления и свидетельствами унаследованного богатства Восточной империи выступают общественные здания, церкви, бани и новые города, встречающиеся по всей ее территории. Самые богатые и наиболее цивилизованные провинции находились в Азии и Египте; крупнейшими городами были Александрия, Антиохия и Бейрут. Духовным, нормативным памятником правления Юстиниана остается кодификация римского права. Тысячелетнюю римскую юриспруденцию соединили в четырех сборниках – в форме, которая позволила оказывать громадное влияние на формулирование современных представлений о государстве на протяжении сотен лет. Усилия Юстиниана, направленные на проведение административных и организационных реформ, большими успехами не увенчались. Не представляет труда назвать недуги, опасность которых известна еще с III века, но при существовавших тогда расходах и обязательствах империи надежное лечение их находилось с большими сложностями. Продажа должностей, например, считалась известным злом, и Юстиниан отменил ее, но потом ему приходилось терпеть эту возродившуюся непреодолимую практику.

Главная нормативная реакция на данную проблему империи состояла в нарастающей регламентации деятельности ее граждан. В известной степени она проводилась в соответствии с традицией регулирования экономики, унаследованной Юстинианом. Точно так же, как земледельцев привязали к их наделам, ремесленников теперь приписали к традиционным корпорациям и гильдиям; даже бюрократия приобрела тенденцию к превращению в наследуемое ремесло. Получавшаяся в результате принятых мер жесткость конструкции вряд ли облегчала решение проблем империи.