Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

находящийся при смерти падишах мог назначить этого самодовольного кретина на такую должность? — Вы и теперь хотите стать моим зятем или хотите просить за кого-либо другого? — в его тоне было скрыто презрение и недоверие.

Однако своё презрение к премьер-министру не скрывала его дочь. Если во время высказывания своих предложений предыдущими сватами Зилола делала вид, что её тут нет, то, когда в центр ромба встал этот премьер-министр, ей стало вдвойне неприятно находиться здесь и видеть его мерзкое лицо. Зилола огрела его кислым взглядом исподлобья и вновь уставилась в пол. Этот назойливый Расим уже в четвёртый раз приходит свататься. Она начала испытывать к нему отвращение с тех пор, как Расим впервые изъявил желание жениться на ней в день летнего солнцестояния. Тогда она искоса посмотрела на него и отвернулась. Она хотела покинуть тронный зал, но отец тихо и строго произнёс её имя, и она вынужденно осталась. И сейчас она не могла уйти, опасаясь, что отец не одобрит этого.

— «Вот бы отец отказал ему и в этот раз», — с этой мыслью Зилола снова ушла в себя, вспоминая стихи именитой поэтессы и философа, Ардвисуры. Она жила шесть веков назад в Арруже, но после трагедии в семье начала путешествовать по Рахшонзамину и за её пределы. Своё текущее положение Зилола сравнивала с этой поэтессой. Её отец был богатым человеком и, когда пришла пора выдать Ардвисуру замуж, он тоже принимал различных сватов, в итоге выдав её за самого богатого. А как поступить её отец, султан Ахоруна, который богаче всех этих сватов, вместе взятых?

— Что ты предложишь мне в этот раз, Расим? — поинтересовался Бузург. Однако он не был намерен выдать свою дочь за этого лукавого шакала, чтобы он ни предложил. Ну, если только он не предложит ему трон Расулабада, чего Расим не сможет сделать.

— Я предлагаю льготы вашим поставщикам, — без формальных любезностей Расим перешёл сразу к ответу. — Они смогут продавать свои товары по той цене, которую сочтут нужным. Я снижу для них налоги, что увеличит их доходы. Так они будут платить больше от своих доходов в вашу казну…

Султан Бузург прервал премьер-министра, отмахнувшись от его никчёмных предложений. Ему всё это было не нужно.

— Скажи мне, Расим, как обстоят дела с Чёрной напастью? — султан Бузург опасался, что она проникнет и в Ахорун.

— Мы в отчаянии, господин, — ответил Расим, опустив голову. Ему не понравилось, что его прервали, но он скрыл своё негодование под маской озабоченности. — Все принятые меры оказались безуспешны, — солгал он. — Люди падают духом. Наш союз с госпожой Зилолой вселит народу Зебистана новую надежду. Своей неотразимой и яркой красотой, — Расим посмотрел на султанзаде, — она рассеет тьму, сгустившуюся над Зебистаном, и прогонит Чёрную напасть прочь.

От такой лести Зилоле стало ещё тошно.

Султан Бузург же задумчиво опустил взгляд в сторону, что зажгло искру в глазах Расима. Премьер-министр подумал, что султан обдумывает его предложение. На самом же деле, это было не так. Султан Бузург думал о том, что раз Зебистан не может справиться с Чёрной напастью, необходимо будет принять меры с их стороны, чтобы не дать её распространиться в Ахоруне. Все эти годы, когда Чёрная напасть захватывала земли и портила урожай в Зебистане, в его султанате никто не сообщал о ней. Однако теперь, когда торговля с Зебистане снова возобновилась, Чёрную напасть могут привести каким-то образом на грузовых лодках.

Султан Бузург не был уверен в своих мыслях, но он решил обсудить это вопрос после ужина.

— Я подумаю над вашим предложением, господин премьер-министр, — слукавил султан Бузург, добавив про себя, — «Не дождёшься, гнилой шакал». — А пока, вернитесь на своё место, — он вежливо указал ему на дастарханы. — Давайте, послушаем остальных сватов.

Расим поклонился султану с рукой у сердца и вернулся на своё место. Он был седьмым сватом, который высказал своё предложение.

Глашатай-писарь развернулся к султану и, поклонившись, покинул тронный зал. Вместо него вошли слуги и подали гостям третье блюдо — жаркое из говядины и баранины, приправленное красным луком и зелёным сладким перцем.

Слушание сватов продолжилось после того, как жаркое было съедено, а грязная посуда вынесена. Сорбон вернулся в зал и по кивку султана Бузурга позвал восьмого свата, которым оказался мер Арружа. Он приходился султану Бузургу двоюродным младшим братом. Он встал из правого второго ряда и подошёл под купол. На нём был красный халат с зелёной вышивкой в виде тюльпанов спереди. Он просил выдать Зилолу за своего племянника, Амира. Султан кивнул ему и тоже обещал обдумать его предложение.

Так, султан Бузург ибн Махмуд выслушал ещё пятерых сватов после двоюродного брата. Ими были мэр Фалида, говоривший за своего внука, казначей Мираса, выступивший от своего имени, и трое богачей Ангурана, двое из которых просили за своих сыновей. Всем им султан также обещал обдумать их предложение, однако последним он напомнил о законе.

Азим всё это время ужасно волновался, ожидая, когда же вызовут и его. Юноша наивно полагал что, увидев его, Зилола обрадуется и её милое лицо перестанет быть таким хмурым.

В списке Сорбона оставалось последнее имя и хоть он и хотел произнести его во весь голос, он замешкался. Свернув бумагу, Сорбон с озадаченным видом подошёл к султану. Если те трое богачей хоть как-то имели отношение к правящей знати и были приглашены на ужин по их подаче, Азим был приглашён из вежливости султана к победителю Бузкаши. Однако юноша явился во дворец в качестве свата и перед тем, как объявить его имя, будет лучше сообщить об этом султану. Потому-то Сорбон указал на последнее имя в списке и, шепнув ему на ухо, напомнил, кем является этот человек.

Султан взял список из рук Сорбона и велел ему подождать в стороне. Бузург ещё раз взглянул на список, на этот раз повнимательнее и насупил брови в удивлении и в некотором возмущении. Свернув список, султан Бузург спустился с трона и вернул его глашатаю-писарю. Затем он сделал несколько шагов вперёд и сам позвал последнего свата.

— Азим ибн Аъзам! — назвав его имя с нотами негодования и изумления, султан взглядом начал искать юношу.

Вот он встал из второго левого ряда сватов и нерешительно пошёл к центру зала.

Услышав своё имя, Азим задрожал от волнения и встал с места только после того, как отец и мать коснулись его. Азиму казалось, будто все смотрят на него, и так на самом дело и было. Очень многие уставились на него с порицанием. Многие гости в