Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Подонки! – с отвращением бросил Николас. – Пришли поглазеть, как их отца вздернут на виселицу. Не знают, какое их ждет горькое разочарование.

– Рейнберд не стал предавать огласке отсрочку смертной казни Болейна, – кивнул я, ошеломленно глядя на близнецов.

Они во всеуслышание обещали в суде прийти и полюбоваться, как их отца вздернут на виселицу; но я все же не думал, что они исполнят свое обещание.

– Тянуть висельников за ноги запрещено, – пояснил один из зевак своей жене. – Значит, бедолагам придется вдоволь поплясать в воздухе.

– Не хочу на это смотреть, – отвернулся Николас.

Но я словно бы к месту прирос. Повозки смертников остановились напротив ратуши. Солдаты заставили сойти на землю четырех человек, сидевших на первой из них. Руки несчастных были крепко прикручены к телу веревками. То были люди, дела которых слушались вчера. Растрепанная девица с тряпичной куклой в руке. Краснолицый парень, укравший дюжину бутылок вина, – судя по тому, как сильно он шатался, сегодня утром ему было позволено вдоволь испить своего любимого напитка. Истощенный, дрожащий от страха старик, стянувший несколько буханок хлеба. Последним шел человек в сером дублете и белой рубашке, наряде, столь не похожем на лохмотья остальных осужденных; то был Джон Болейн, с расширенными от ужаса глазами. Я так сильно сжал руку Николаса, что тот вскрикнул.

– Господи Исусе! – сорвалось с его губ, когда он проследил за моим взглядом.

– Но моя казнь отсрочена! – возопил Болейн, пытаясь оттолкнуть солдат, тащивших его на эшафот. – Я подал просьбу о помиловании, которую одобрил суд!

– А я королева Франции! – издевательски крикнул какой-то остряк. – Давай не трусь! Бери пример с остальных!

Трое других смертников безропотно двигались к помосту; пьяный едва держался на ногах, девчушка не сводила глаз со своей тряпичной куклы. Они были уже у самых ступеней. Зрители, которых перепалка между остряком и Болейном весьма позабавила, довольно посмеивались. Взгляды близнецов, устремленные на отца, выражали глубочайшее отвращение. Болейн обвел толпу безумными глазами и, заметив нас с Николасом, заорал во всю глотку:

– Спасите меня! Спасите!

– Умел убить, сумей и умереть! – рявкнул кто-то в толпе.

К нему присоединилось еще несколько голосов.

– Умри, как подобает мужчине! – донеслось до меня, и я понял, что это кричат близнецы.

– Мы должны остановить казнь! – выдохнул я и, расталкивая толпу локтями, начал пробираться к помосту.

Николас следовал за мной по пятам. Осужденные уже поднимались по ступенькам. Старик рыдал, сотрясаясь всем телом. Я хотел вбежать на эшафот вслед за ними, но солдат с алебардой преградил мне путь:

– Какого черта ты сюда лезешь, горбун? Или тоже хочешь поплясать в петле?

– Казнь Джона Болейна отложена! – крикнул я. – Я – его адвокат! Вчера судья Рейнберд издал приказ об отсрочке казни!

Второй солдат наставил свою алебарду на Николаса:

– Что-то вы с приятелем не слишком похожи на законников!

– Они – не законники, а прохиндеи! – донеслось с площади; вне всякого сомнения, это кричали близнецы.

– Вздерните их на виселицу! – подхватил кто-то.

– Смерть всем джентльменам! – пронеслось по толпе, настроение которой становилось все более кровожадным.

Я взглянул на помост. Смертники уже стояли там, каждый напротив своей петли. Пьяница, внезапно осознавший, что происходит, попытался соскочить с эшафота.

– Нет! Нет! – повторял он.

– И где же это чертово помилование? – сердито спросил солдат, стоявший рядом со мной.

– В замке! Мы как раз шли за ним! Констебль должен был доставить в замок копию приказа. Умоляю, позвольте мне поговорить с палачом.

– Значит, никакой бумаги у вас нет?

– Нет, но…

На помосте палач уже набросил петлю на шею старика. Он устремил на меня абсолютно безучастный взгляд и, услышав, что никакого документа у меня нет, продолжил свою работу: накинул петлю сначала на шею девушки, а потом на шею Болейна. Последним настал черед пьяницы, который тщетно пытался оттолкнуть палача.

– Я невиновен! – отчаянно кричал Болейн. – Это мой адвокат!

Девчушка, даже с петлей на шее, продолжала неотрывно смотреть на свою куклу.

– Милли, моя маленькая Милли, – бормотала она.

Старик молчал, сотрясаемый крупной дрожью.

– Пропустите нас! – рявкнул Николас, метнулся вперед, что есть мочи толкнул солдата с алебардой и выхватил из ножен меч.

Воспользовавшись моментом, я бросился к лестнице.

– Мастер Шардлейк, спасите меня! – взмолился Болейн.

Палач, нахмурившись, кивнул своему помощнику. Тот нажал на рычаг, и доски помоста провалились.

Толпа удовлетворенно загудела. Четверо смертников повисли в воздухе. Старик сразу затих, но мужчина, висевший рядом с Болейном, громко хрипел, словно все еще пытаясь протестовать, и отчаянно дергал ногами в безумной надежде вновь обрести опору. Глаза его вылезли из орбит, на губах показалась пена. Ноги девушки тоже отплясывали в воздухе дикий танец. Подол ее платья потемнел, так как она обмочилась; кукла выпала из разжавшихся пальцев и упала на землю. Кто-то из зевак моментально схватил ее в качестве сувенира. Болейн не сучил ногами, он лишь несколько раз конвульсивно дернулся. Лицо его побагровело, язык высунулся.

Я наконец взобрался на помост. Палач преградил мне путь.

– Казнь отсрочена! – сипел я из последних сил. – Ради бога, спасите его, пока еще не поздно!

Сквозь толпу протолкнулась пожилая женщина. Подойдя к помосту, она умоляюще сложила руки.

– Мой муж! Мой дорогой муж! – повторяла она. – Прошу вас, мастер палач, позвольте мне повиснуть у него на ногах и прекратить его мучения.

Оглянувшись на повешенных, которые парили в воздухе, подобно призракам, я понял, что старик все еще жив. Тело его сводили судороги беззвучной агонии.

Не знаю, где я нашел силы оттолкнуть грузного палача и броситься к Болейну. Ноги девушки, отплясывающие безумный танец в воздухе, едва не задели меня по голове. Из закрытых глаз Джона струились слезы, вывалившийся язык посинел. Я обхватил его руками за пояс и, сделав отчаянное усилие, приподнял. Спину мою пронзила резкая боль. Толпа удивленно гомонила. Несколько мгновений спустя рядом со мной оказался Николас, тоже пытавшийся вынуть Болейна из петли. Потом кто-то железной хваткой сжал мою руку повыше локтя и потащил прочь. Отбиваясь, я споткнулся, упал и, скатившись с помоста, рухнул на землю. Невыносимая боль в спине заставила меня потерять сознание.

Я очнулся, словно вынырнув из темноты. Обнаружив себя в лежачем положении, в течение нескольких жутких мгновений я полагал, что все еще валяюсь на земле у эшафота, посреди орущей и улюлюкающей толпы, а надо мной висят четыре смертника и среди них – Болейн. Переведя дух, попытался пошевелиться, но спину пронзила боль столь мучительная, что я невольно вскрикнул. А затем ощутил, как на лоб мне положили полотенце, смоченное холодной водой. Знакомый женский голос мягко произнес: