Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

Топот нескольких тысяч копыт гулким эхом отдавался в пустых корабельных трюмах. В этом оглушительном грохоте тонули выкрики возничих и всадников. Не замечая вкруг себя ничего, кроме этой бешеной скорости, барабанного стука копыт и порывов солёного ветра в лицо, разогнавшего все его мысли, Веспасиан вслепую летел за Калигулой, и из его горла рвался пронзительный крик.

Вскоре мост закончился, но Калигула не остановился, а понёсся дальше, на жителей Путеол, которые высыпали поглазеть на столь диковинное зрелище. Размахивая позолоченным мечом, он направил свою потешную армию прямо в гущу людей, сбивая с ног, давя копытами и колёсами тех, кому не хватило проворства отскочить в сторону.

В следующий миг, не имея возможности остановиться, так как сзади на них напирала кавалерия, колесницы, круша и давя, налетели на стену человеческих тел. Утренний воздух пронзили истошные крики и плач, заглушив даже дробь лошадиных копыт по мосту. Влекомые выносливыми лошадками, британские колесницы на полном скаку проложили кровавый след сквозь толпу, которая ещё несколько мгновений назад приветственно махала им руками.

Веспасиан с ужасом осознал, что его колесница врезалась в целую семью. В воздух с плачем взлетел младенец, а его родители и старшие братья и сёстры с душераздирающим криком исчезли под копытами. Увы, перед ним тотчас выросли новые лица. Окаменев от ужаса, они едва успели бросить прощальный взгляд на обезумевший мир.

По обеим сторонам от него Сабин и Корбулон, как и он, давили колёсами несчастных людей. Позади них, не имея возможности остановиться из-за напиравших сзади рядов, кавалерия расползлась влево и вправо. Теперь всадники летели на тех, кто пока ещё не пострадал, однако всеми силами пытался спастись.

В этом хаосе переломанных конечностей и проломленных черепов Веспасиану наконец удалось остановить свою колесницу. Сопровождавший его раб выбежал вперёд и, запрыгнув между вздыбленными лошадками, схватил удила и потянул лошадиные головы вниз. Пони замерли на месте. Постепенно вся их безумная колонна сбавила скорость. Остановились сначала всадники на мосту, а потом и колесницы.

Поскольку на людей перестали напирать, они обратились в бегство. Толкаясь и давя под собой слабых, — с тем же остервенением, как и те, что только что едва не отняли жизнь у них самих, — они устремились в узкие улочки, что вели прочь от гавани.

Внезапно среди кровавого месива раздавленных и изуродованных тел возник пеший Калигула, с истерическим хохотом ведущий за собой свою квадригу. Её колёса катились по мёртвым и раненым, но он, казалось, этого не замечал.

— Назад на мост, друзья мои! Сейчас мы совершим жертвоприношение моему брату Нептуну в благодарность за спокойное море, без чего эта блестящая победа была бы невозможна.

Веспасиан и Сабин переглянулись. Сердца обоих переполнял стыд и ужас. Внезапно братья прозрели. К обоим пришло осознание последствий того, в чём они только что с таким рвением приняли участие. Осознание собственной наивности, заставившей их поверить, будто они причастны к чему-то великому и волнующему, а сама эта безумная гонка — прелюдия к чему-то ещё более грандиозному.

Отказываясь верить собственным глазам и лишь молча качая головами, рабы развернули упряжки. Животные тоже были напуганы и шарахались от груд изуродованных тел. Не проронив ни слова, рабы взобрались на колесницы и повели их прочь. Вокруг них, среди царившего на пристани и на мосту хаоса, преторианцы пытались восстановить стройность своих рядов, правда, без особого успеха.

В отличие от них, Калигулу военный порядок не интересовал. Как только британские колесницы развернулись, он запрыгнул на свою квадригу и, щёлкнув кнутом, направил лошадей прямо на преторианцев. Тем ничего не оставалось, как разомкнуть нестройные ряды, уступая дорогу императору. Тем, кто всё ещё был на пристани, делать это было довольно легко. Но как только Калигула, подгоняя лошадей, въехал на мост, всадникам оказалось намного сложнее уступить ему дорогу. Не желая попасть под копыта императорской квадриги, они резко развернули коней в сторону, толкая тех, кто стоял рядом. Те, в свою очередь, толкнули следующих. В результате те, кто был ближе к краю дороги, под испуганное конское ржание упали или были вынуждены спрыгнуть на палубы кораблей, до которых, на их счастье, было не более четырёх футов. Веспасиан и другие возничие последовали за Калигулой через этот хаос. Наконец, император прорвался сквозь задние ряды. Дорога впереди была свободна. Щёлкнув кнутом, он снова пустил лошадей карьером, прямиком на сенаторские повозки и пехоту.

Когда колесница Веспасиана достигла середины моста, его лошадки уже были на последнем издыхании. Отсюда к самому крупному полуострову, выгнувшись дугой, пролегла ещё одна дорога. Калигула прибыл к этому месту первым, оставив других далеко позади, однако, судя по перевёрнутым повозкам, в которые всё ещё были впряжены перепуганные лошади, — как на самой дороге, так и на палубах кораблей с обеих её сторон — одновременно с сенаторами, ехавшими ему навстречу. Здесь Калигула сошёл со своей квадриги и, отвязав Инцитата, вместе со своим любимцем пешком повёл за собой сенаторов и их жён по изогнутому, опирающемуся всего на один ряд кораблей мосту туда, где высилось нечто вроде храма, со всех сторон окружённого колоннадой и ступенями.

В гавани, которую образовала изогнутая дорога, и вокруг платформы, на которой высился храм, на приколе стояли десятки небольших лодок. Правда, в отличие от лодок в первой гавани, эти имели экипаж. Их свёрнутые паруса были подняты, а вёсла вставлены в уключины.

Веспасиан, Сабин и другие возничие соскочили со своих колесниц и бегом бросились вдогонку за Калигулой.

— А, мои дорогие мальчики, я уже заждался вас! — крикнул им Гай из-под зонтика, который держал Энор. Второй раб усердно работал веером, стараясь создать посреди палящего зноя некое подобие ветерка. — И как вам? С той стороны это было потрясающее зрелище!

— Это было убийство! Самое настоящее убийство! — Веспасиан сплюнул и с благодарностью принял у Магна мех с водой. Сделав жадный глоток, он передал мех Сабину, а сам тыльной стороной ладони вытер рот. — Теперь мы должны отблагодарить Нептуна за то, что тот позволил Калигуле раздавить колёсами и копытами половину населения Путеол!

— Лишь половину? — ехидно уточнил Магн. — Да, похоже, он понемногу сдаёт!

Одарив друга колючим взглядом, Веспасиан зашагал по дороге к храму Нептуна.

Окружённый восемью телохранителями-германцами, Калигула, вместе с Инцитатом, стоял перед храмом. Руки его были в крови молодого бычка.

— Страшась моего могущества и не желая оскорблять меня, мой брат Нептун с благодарностью принял мою жертву, — объявил он сенаторам и их жёнам, до отказа набившимся на платформу перед храмам.

Сам храм, как успел заметить Веспасиан, зданием назвать было нельзя. Скорее, это была деревянная конструкция, обтянутая раскрашенным под мрамор холстом. Стволы деревьев были раскрашены, как колонны.

— Поскольку он, как это очевидно, испугался меня, его можно будет не опасаться, когда мы, перед пиршеством в честь нашей победы, выйдем в море. В лодки, друзья мои, в лодки!